Параллель. Повесть

Задумчиво посмотрел на простенький деревянный крест с жестяной табличкой. Надпись на ней гласила: «Олег Касидис, 2026 – 2049».

***

Бабулька жмёт зелёную кнопку и уступает место мужчине лет сорока с лёгкой щетиной. Он то и дело поправляет мешковатые потёртые брюки и прижимает левую руку к боку, стараясь спрятать неровную строчку на рукаве.

«Первый» – подумал про себя Эвальд и приветливо улыбнулся. Мужчина сдвинулся на самый краешек стула и без лишних разговоров положил на стол паспорт.

«Да нет, не первый. Наверное, даже не третий».

– Тридцать тысяч. К старому.

Эвальд открыл книжицу и ввёл данные в компьютер. Ага, мобильный телефон, телевизор и другой техники на пять позиций всего. Оформлено в разных магазинах.

«Похоже, кое-кто вовсе не иммунен к рекламе. Зато к здравому смыслу устойчивость отменная. И почему на этот раз деньгами, к чему нарушать традиции? Дальше… просрочил на три дня. Задержали зарплату? Да и зарплаты той…»

Клиент напряжённо выслушал несложные подсчёты и прогноз по повышению процента, неуверенно кивнул.

«Умирать, так с музыкой» – невесело вздохнул в уме и перевёл требуемую сумму на нужный счёт. Клиент сгрёб свой паспорт и несколько секунд смотрел на сотрудника, будто сомневаясь в правдивости происходящего. Затем резко встал, откланялся и вышел из кабинки.

– А кнопочку забыл…

Скосился на маленькую точку в верхнем углу своей каморки, затем выглянул за дверь. Последний взгляд – на дешёвые настенные часы.

«Ну всё, можно откидываться в кресле, доставать сигару и закидывать ноги на стол. „Ноги на стол“, конечно, перебор. Как и вальяжная поза на рабочем месте, впрочем. Вдруг ещё кто сегодня в петлю залезть возжелает, а тут ба! – такое непотребство. И всё: выговор, пометка в личном деле (или, как ещё говорят – жёлтая карточка), лишение премии, почётное место на доске позора…»

Молодой человек посмотрел на видеокамеру снова, теперь снисходительно.

«А что, собственно, страшного? Было бы за что держаться, ха! Но вот держаться всё же есть за что. Одно слово – стабильность. Стабильность? Неужели лучше изо дня в день терпеть, нежели решиться на перемены?» Задумавшись, Эвальд в который раз ответил себе: «Да, лучше. Новая работа – это поиски, неудачные собеседования, столь ненавистные кабинеты, бесконечные резюме, и даже в лучшем случае – снова период адаптации, смена коллектива и тд. А вот и день закончился, можно покинуть это гиблое место. До завтра. За ночь отвращение поутихнет, вернётся разве что к обеду, а там и до вечера недалеко. И снова по кругу. Да и какое, собственно, отвращение? Так, лёгкая усталость от рутины. Слова одни нехорошие лезут… не рутина, а стабильность ведь! Стабильность это хорошо, я люблю стабильность».

За такими размышлениями Эвальд меньше обращал внимания на сильный колючий ветер и плотную стену снегопада. Даже фары встречных машин не так слепят, и воздух вроде как чище стал. Очертания прохожих и небоскрёбов смазываются, а зажигающиеся огни непонятно почему всегда греют душу.

А вот и знакомая неоновая вывеска над павильоном. Волна горячего воздуха приятно ударила в лицо, а букет ароматов пряностей, овощей и кондитерских изделий заставил невольно повести носом. Парень подобрался и наморщил лоб. До нужного прилавка всего пара шагов осталась, надо соображать быстрее. Приподняв одну бровь, окинул мясную выкладку и непринуждённо заявил:

– Мне, будьте добры, литр крови девственницы и половинку сердца. И посвежей.

Мужчина в белом фартуке за прилавком радостно гыкнул и пригрозил пальцем. Эвальд не был уверен, что его вечерний работодатель смеётся искренне. Нет, Араик половину своей жизни провёл в столице, язык прекрасно знает, и акцент не такой уж страшный. Но при общении с ним не покидало чувство, что понимает он в лучшем случае на две трети. Дурацкое чувство, иррациональное, никак от него не избавиться. И во время разговора взгляд постоянно прикован к лицу собеседника – понял ли? Может, повторить, аль говорить помедленней? И тут же вспомнился первый день в столице. Эвальд всю дорогу не мог отделаться от странной мысли: а вдруг ТАМ разговаривают иначе? На каком-то другом русском, и его, провинциала, будут понимать с трудом.

Парень зашёл в техническое помещение, пахнущее свежей кровью, переоделся, достал из шкафчика личный инструмент и вернулся к прилавку. Хозяин похлопал работника по спине и ушёл к себе, к просмотру ящика. Эвальду это нравилось. Собственно, один из величайших плюсов вечерней подработки – начальник не стоит над душой, не смотрит в камеру. Ещё несколько плюсов: свежее мясо по себестоимости, а так же небольшой, но всё же приработок. Араик был из тех людей, кто, может, и накручивал слегка цену на продукцию, но не давал никаким паразитам из спецкомиссий повода придраться. Мясо возил из дальних областей, от проверенных хозяйственников, холодильники регулярно чистил. Поэтому и несвежего ничего не валялось – всё влёт уходило в руки постоянных и случайных покупателей. Это дело намного честней, чем работа в банке – тоже плюс. А ещё хозяин прилавка смеётся над шутками.

Подошёл первый покупатель.