Параллельная ботаника

Взяв работу Маремша за отправную точку, морфолог Адольф Бехмен сделал органичность в ботанике своим главным предметом изучения. «Растительноподобие, — объясняет он, — является ничем иным, как обобщением тех специфических органических качеств, которые растения имеют в общем случае». Он продолжает приводить список таких аспектов, как неподвижность, вертикальность, цвет и текстура, и он очень подробно исследует их природу и смысл в своей книге «Заметки относительно растительной семантики». Бехмен особенно глубоко проводит исследование текстур, которые в некоторых случаях предоставляют ключ к восприятию. Особенно известен его эксперимент с интерпретацией рисунков лимона, описанный в книге и иллюстрированный настоящими фотографиями, использованными в тесте. Эксперимент состоял в обозначении некоего фрукта, представленного на нескольких очень чётких фотографиях. Одна из них была точной цветной репродукцией лимона, видимого сбоку. Другая изображала тот же самый фрукт в чёрно-белом изображении. На третьей лимон был окрашен в оранжевый цвет, а четвёртая изображала апельсин, окрашенный в лимонно-жёлтый цвет. Вполне очевидно, что распознание первой фотографии не представляло никаких трудностей, тогда как чёрно-белый рисунок давал сходные результаты (97 процентов из опрошенных признали его лимоном). Но окрашенный в оранжевый цвет лимон был интерпретирован 86 процентами как апельсин, а окрашенный в цвет лимона апельсин 91 процентом как лимон.

Из этого примечательного случая Бехмен делает вывод, что в ходе нашей оценки растительноподобия мы отдаём приоритет цвету (который может легко обмануть нас), и только в его отсутствии мы обращаем своё внимание на форму и текстуру, которые либо по аналогии, либо по предшествующему опыту определят объект конкретно как лимон, менее конкретно как плод, и в общих чертах как что-то принадлежащее растительному царству.

Эксперименты австрийского морфолога имеют особую важность для понимания параллельной ботаники, которая в огромном большинстве случаев представляет только форму и текстуру как характеристики для идентификации. Его недавнее открытие устраняет вероятность того, что наше непосредственное распознание их как части растительного царства было каким-либо образом обусловлено предыдущим непосредственным опытом. Отсутствие цвета, зачастую тревожные обстоятельства и морфологическая причудливость отдельных частей могли бы сильно затруднить наше понимание этой области. Несмотря на это, растительноподобие целого растения и особенностей его текстуры столь очевидно, что не оставляет сомнений в том, что параллельные растения принадлежат к остальной флоре земли; и только более тщательное их изучение определит их как параллельные.

Среди особых случаев, исследованных Бехменом, есть один особенно интересный, обладающий морфологическими характеристиками как параллельной флоры, так и человеческих артефактов. Это Solea, хранящаяся в небольшом музее в Бэкстоуне, штат Массачусетс. Растение является реконструкцией, датированной концом восемнадцатого столетия и приписанной некоему Франко Касони, итальянскому иммигранту родом из Лигурии, который поселился вместе с семьёй в Бэкстоуне при несколько туманных обстоятельствах. Там он работал как резчик по дереву, зарабатывая хорошую репутацию своей профессии, особенно за декоративную резьбу с цветочными мотивами, которая всё ещё украшает интерьеры белых аристократических зданий небольшого города Новой Англии. Его модель Solea была сделана под руководством ирландского моряка Доминика МакПерри, который утверждал, что видел настоящее растение на острове в архипелаге Карадес. Эта Solea, гипсовой отливкой которой владеет Laboratorio delle Campora, является одной из наиболее хорошо известных нам. Её растительноподобие образцово в том смысле, что оно в совершенстве отражает все наиболее характерные особенности растения: явно выраженную вертикальность, настолько крайнюю неподвижность, что она кажется находящейся вне времени, органическое качество выпуклостей и наростов, даже следы болезни и повреждений (интересный случай парамимезиса) — всё это вносит вклад, несмотря на странное несоответствие термина, в несомненное признание её как параллельного растения, типично лишённого функции или содержания в любом их виде. Хотя фактически она сделана человеком, её наличие — так ясно завершающееся в ней самой — обладает тем таинственным качеством самопредставления, которое Бехмен называет «Selbstsein».