Параллельные линии пересекаются (СИ)

Он полежал так, крутя глазами в разные стороны и ища «следы преступления». Кроме дикого похмелья он ничего не обнаружил. Кей снова покосился на Такуму и осторожно дотронулся до его плеча. Тот пошевелился. Кей съёжился, ожидая бури. Такума открыл глаза, сел, лохматя и без того взъерошенные волосы, и обвёл комнату сонным взглядом.

— Доброе утро, — опасливо отодвинувшись, сказал Кей.

— А, очухался? — зевая, спросил Такума и потёр глаза кулаками.

— Э-э… — Кей замялся, подбирая слова: — Я вчера ничего такого не натворил?

— Кроме того, что напился в стельку? — хмыкнул Такума. — Да нет.

А сам с облегчением понял, что Кей ничего не помнит о том «поцелуе». Кей приложил ладонь к груди и шумно выдохнул:

— Слава Богу! Такое облегчение!

Не то чтобы Такума волновался (конечно, волновался, но признаться бы ни за что не признался, даже под пытками!), но всё-таки спросил:

— Ты как… жара нет?

«Он обо мне беспокоится!» — расцвёл Кей, мысленно пританцовывая.

— Голова только болит, — вслух ответил он, — а жара нет… кажется…

Такума с убийственным видом протянул руку и, потрогав его лоб, подтвердил:

— Вроде нет.

Убийственный вид означал: выкинешь что-нибудь этакое, и тебе конец! Впрочем, Кея такие пустяки никогда не смущали.

Художник просиял и притиснул Такуму к себе:

— Спасибо, что позаботился обо мне!

— Пусти! — Такума приложил все силы, чтобы его оттолкнуть. Сейчас-то всё было иначе, чем вчера!

— Я тебя за это отблагодарить хочу. — Кей наморщил нос, увёртываясь от пятерни Такумы, которую тот пытался влепить ему в физиономию.

— Не надо мне никакой благодарности! — Такума с трудом оттолкнул художника от себя.

— А я твёрдо намерен тебя отблагодарить! — упрямо возразил Кей.

— Когда ты в отключке, с тобой гораздо легче справиться, — буркнул Такума, соображая, как бы ему поскорее свалить обратно в подвал.

Кей отвернулся, теребя серёжку, и пробормотал:

— Ну что, готов принять мою благодарность?

«Что он задумал?» — с подозрением подумал Такума.

Серёжка в ухе Кея была с секретом. Можно сказать, что это был миниатюрный пульт управления, напрямую связанный с браслетом на руке Такумы. Кей потратил кучу денег, чтобы приобрести образчик. Он нажал на серёжку, сдвигая невидимый рычажок, и сигнал отправился прямиком в кольцо, являющееся частью браслета.

Такума ничего этого не почувствовал. Ему показалось на мгновение, что в браслете что-то щёлкнуло и укололо его запястье, а через долю секунды он бревном хлопнулся на кровать, теряя возможность двигаться. Разряд парализовал его, и хотя Такума всё понимал и чувствовал, но пошевелиться он не мог. Кей вздохнул, садясь на ноги Такумы.

— У-у-у бу-у-у… — Такума напрягся и выговорил: — Ты что задумал?

— Минуты через три сможешь двигаться, не волнуйся, это временный эффект, — успокоил его Кей, вкрадчиво кладя пальцы на ширинку Такумы и расстёгивая одну пуговицу за другой.

— Так и знал… Скотина! — гневно воскликнул Такума, но поделать ничего не мог.

Кей молча добрался до последней пуговицы.

— И что ты собираешься со мной делать? — сквозь зубы спросил Такума.

Впрочем, надо признать, вопрос этот был риторический: всем и так всё было понятно.

— Три минуты удовольствия в благодарность за заботу обо мне, — ответил Кей, кончиками пальцев вытягивая член Такумы из расстёгнутой ширинки и бережно поглаживая его.

— И почему ты всегда всё портишь?!

Кей, конечно, понимал, что Такума прав в чём-то, но против такого искушения просто не смог устоять. Он продолжал ощупывать пенис парня, обводя каждую венку, каждую неровность и забираясь всё выше, пока не добрался до купола, венчающего всё это прекрасное сооружение.

Такума стиснул зубы и зажмурился.

«Через три минуты он у меня по полной программе получит…» — слабо подумал он.

Кей водил пальцем вокруг головки, иногда забираясь на самый верх и щекоча нежную ямочку краем ногтя. Ему очень хотелось, чтобы это всё было именно благодарностью за заботу — нежной, бережной, направленной лишь на то, чтобы Такума получил максимум удовольствия. Эти мысли удерживали его от активного наступления, ведь трахни Кей его сейчас — он бы точно всё испортил, а минет… ну, минет можно простить, если его правильно сделать. Может быть, логика у Кея и хромала, но он верил, что всё так и есть.

Кей наклонился, дотрагиваясь до головки губами, подул на неё, тронул ещё одним бережным поцелуем, обвил языком, проталкивая её в рот.

«Через три минуты…» — бессвязно крутилось в голове Такумы.

Но прошло три минуты, потом ещё три… Такума тихо стонал, почти не осознавая, что с ним опять всё в полном порядке и он снова может двигаться.

«Не могу… остановить… это… это так…» — глаза закрывались сами собой, губы, наоборот, приоткрывались, роняя стоны и вздохи.

Кей терпеливо ласкал его, чтобы забрать всё до последней капли. Это была его маленькая победа, и очень хотелось, чтобы это длилось подольше. Он сглотнул, выпустил член и снова покрыл его поцелуями. Такума был в полной прострации.

«Чёрт возьми, что я делаю? — ошарашенно думал он. — Я не сказал ему ни слова… И ведь дело не в той хреновине на моей руке…»

От этих мыслей стало очень и очень холодно внутри.