Параллельные линии пересекаются (СИ)

Это я? Почему? Моё тело… Куда меня затягивает? Что это за ощущение прямо за моей спиной…

Нет! Помогите мне! Кто-нибудь… кто-нибудь!»

Темно. Сквозь эту липкую холодную темноту до сознания Кея доносились лишь слабые отзвуки чьих-то голосов — знакомых, но кажущихся до боли чужими. Он не чувствовал своего тела, вообще не ощущал себя как часть этой реальности. В горле был настоящий фонтан, уши отзывались вражеской канонадой, ощущение затягивающей куда-то воронки становилось лишь сильнее с каждой минутой.

«Очнись, Кей!» — вполне ясно приказал парень сам себе. Дольше терпеть эту засасывающую трясину забытья он не мог.

Веки очень неохотно приподнялись, но Кей ничего не сумел разглядеть: перед глазами были лишь какие-то плавающие тени, в которых он угадывал силуэты двух склонившихся над ним людей.

— Он очнулся! Братик очнулся! — По этому возгласу Кей узнал сестру.

Вторая фигура заколыхалась и превратилась в очкастого блондинистого доктора, придерживающего очки пальцами, чтобы те не свалились, и спрашивающего:

— Кей, ты нас видишь?

Кей зажмурился ненадолго, потом открыл глаза и посмотрел на ревущую во весь голос Сакуру:

— Ну чего ты?

— Ты меня так напугал! — Она всё тёрла глаза, размазывая тушь.

Кей хотел помахать рукой (дескать, ничего со мной не сделалось), но сил не было. Он скосил глаза на блондинистого доктора и подумал: «А он-то что здесь делает?»

Меньше всего Кею хотелось бы видеть сейчас этого человека, слишком много неприятных воспоминаний было с ним связано. Доктор наклонился ниже и протянул ко лбу Кея руку со словами: — Как ты себя чувствуешь?

Кей сузил глаза и сказал очень холодно:

— Не трогайте меня, Кота-сенсей.

Доктор изогнул бровь, углы его рта сложились в недоуменный полукруг, но руку он всё же отдёрнул.

— М-м-м… — пробормотал он. — Ты что, по-прежнему на меня злишься?

Кей проигнорировал его и сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Судя по всему, я в больнице. Что со мной? Как я здесь оказался? Почему я вообще ничего не чувствую?

«И какого лешего именно этот у меня в докторах?» — хотел ещё добавить Кей, но, разумеется, не сказал.

Сакура почему-то замялась:

— Это от наркоза, скоро пройдёт. Тебе сделали серьёзную операцию, Кей.

— А я лучший хирург в городе, — добавил Кота-сенсей, тоже замявшись.

— Ну и что вы от меня скрываете? — поинтересовался Кей, который тут же почувствовал подвох.

Кота-сенсей поддёрнул очки и натянуто кашлянул:

— Ладно. Думаю, нужно сказать тебе правду. Тебе повезло на самом деле: чудом удалось сохранить правую руку.

«Правую руку?» — с непонятным холодком внутри подумал Кей. Он сообразил повернуть голову и посмотреть на руку. Она была загипсована до самого плеча. В левой руке торчала капельница, мерно капала прозрачная жидкость, навевая лёгкую тошноту. Тела Кей по-прежнему не чувствовал. Он нервно сглотнул и выдавил: — И… как…

— Тебя вытащил какой-то парень, — вспомнила Сакура, осторожно гладя гипс.

Кей задрожал.

«Такума… — застучало в висках. — Где он? Такума…»

Он даже смог приподняться — совсем немного — и, задыхаясь, спросил:

— Где он? Где он сейчас?

Кота-сенсей нахмурился тому, что Кей вдруг так оживился. Доктор был умным мужчиной, и ему не составило труда понять, что, очевидно, этот таинственный «парень» был человеком не посторонним.

— Ушёл, — сказал он хмуро, — как только скорая приехала.

Кей откинулся на спину, закрыл глаза. По его губам пробежала тень улыбки.

«Всё-таки спас меня… — нежно и обречённо подумал он, угадывая ответ. — Всё-таки ушёл…»

Сердце у него болезненно сжалось, он крепко стиснул простыню пальцами.

— Он тебе жизнь спас, — с досадой сказал Кота-сенсей, — а я тебе руку, но… — И он замолчал, кривя рот.

— Что значит это ваше «но»? — нахмурился Кей, которому не понравился тон доктора.

Кота-сенсей сжал переносицу и, не глядя на Кея, быстро проговорил:

— Руку-то мне твою удалось спасти, но вряд ли ты ею сможешь пользоваться. Я сделал всё, что смог, но… но…

Кей застыл на койке, глаза его округлились.

«Я лишился правой руки?» — внутри стало пусто и тускло. Он с трудом поднял левую руку и прижал её к груди.

— Кей? — осторожно спросила Сакура, замечая, как меняется его лицо, превращаясь в какую-то маску.

— Вот как? — со странным смешком спросил Кей, глядя на неподвижную руку.

— Кей? — Теперь уже и доктор встревожился.

Зная чувствительную натуру художника, он испугался: не тронулся ли парень ненароком?

«Значит, — совершенно апатично подумал Кей, — я не смогу рисовать. Я заплатил за свой грех… Это кара… за мой грех…»

— Кей? — Блондинистый доктор рискнул дотронуться до плеча Кея.

Тот низко опустил голову, волосы волной накрыли его лицо.

— Где медальон? — глухо спросил он.

Сакура поспешно вложила ему цепочку с медальоном в руку:

— Вот, только не волнуйся.

«Всё, что осталось…» — Кей стиснул его в ладони и прижал кулак ко лбу. От этой мысли было просто невыносимо!

— Как больно… — провыл он. — Господи, как же это больно!

Доктор метнулся к нему с встревоженными вопросами:

— Кей? Где? Где тебе больно?

Кей дёрнулся и рявкнул:

— Оставьте меня в покое! Уйдите все!