Параллельные линии пересекаются (СИ)

Но, когда Кей говорил это, что-то внутри закопошилось и зашептало: «Отпустить его? Не смогу…»

Такума скептически прищурился:

— Обещаешь?

— Обещаю, — твёрдо сказал Кей, не собираясь выполнять этого обещания. Он надеялся, что парень привыкнет к нему и забудет об этом «обещании».

— Меня искать будут, — упавшим голосом добавил Такума.

Кей только улыбнулся. Он прекрасно знал, что Такуму никто искать не будет.

— Выпей таблетку. — Кей втолкнул лекарство между губ Такумы и поднёс к его рту стаканчик с водой.

Такуме пришлось проглотить таблетку, но он с досадой подумал: «Вот чёрт, в таком положении я абсолютно беспомощен…»

Он поперхнулся и мотнул головой, показывая, что достаточно воды. Кей со вздохом отставил стаканчик:

— Понимаю, не очень удобно, но я пока не могу снять с тебя наручники, ты же понимаешь.

Такума поджал губы и отвернулся. Да как на него вообще смотреть после того, что он сделал! Перед глазами опять всплыло испачканное лицо Кея, Такума едва не взвыл:

— Чёрт тебя подери! Зачем ты это сделал, а?

Кей насупился и пробурчал:

— Ты так реагируешь, потому что я парень?

— Ещё спрашивает! Я нормальный мужик! Мне плевать на парней! — Такума даже плюнул.

— Но ты всё-таки кончил. — Кей не удержался и подмигнул ему, показывая кончик языка.

— Это просто естественная реакция организма! — Лицо Такумы залила гневная краска. — Мерзко даже думать об этом…

Кей зарделся и сказал на полном серьёзе:

— Ну, если это тебя утешит, ты вкусный. Я многих пробовал и…

— Заткнись! — Такума зажмурился и снова стал отплёвываться. — Меня стошнит сейчас.

«Похоже, это его не утешило, — понял Кей. — Ой, наверное, не стоило таких вещей гетеросексуалу говорить…»

Такума отдышался и спросил:

— И долго ты собираешься меня здесь держать?

Молчание. Это был вопрос, на который Кей не знал ответа. Тем не менее художник раздвинул губы в улыбке и произнёс:

— До тех пор, пока не нарисую то, что хочу. Обещаю, что буду хорошо с тобой обращаться.

Такума изогнул бровь, словно бы сомневаясь в его словах, но у него не было выбора, приходилось верить на слово.

Кей прижал руку к груди и с воодушевлением добавил:

— Я могу дать тебе всё, что попросишь, кроме свободы.

«Я готов сделать что угодно, лишь бы это не кончалось», — хотел сказать он на самом деле, но, разумеется, не сказал.

Такума фыркнул и демонстративно отвернул лицо.

«Так началась наша совместная жизнь», — напишет позже Кей в дневнике.

====== Вот такой вот первый раз ======

Щёлк! Зажигалка вспыхнула, озаряя сумрак подвала. Щёлк! Щёлк! Такума сидел на ступеньках и апатично щёлкал зажигалкой. В углу горел принесённый Кеем торшер, но его свет едва добирался до лестницы, рассеиваясь по углам. Щёлк!

Если честно, Такума не знал, что и думать. Сколько он уже находился здесь? Неделю? Две? Три?

«Его отношение ко мне… Я не понимаю!»

Щёлк! Такума поднёс зажигалку к ароматической свече, стоящей поодаль. Запахло розами.

Кея было сложно понять, хотя Такума честно пытался это сделать. С одной стороны, он был пленником здесь, но… у него было всё, чего бы он ни пожелал. Стоило лишь заикнуться о чём-то, и Такума тут же получал это. Сигареты? Любой марки. Что-то особенное на обед? Запросто.

«И как на всё это реагировать? — озадаченно размышлял Такума. — В такое идиотское положение я ещё не попадал…»

Кей был заботливым и предупредительным «хозяином». Такума практически не испытывал никаких неудобств — за исключением ограничения свободы, разумеется. Он спал на диване, и постельное бельё менялось каждые три или четыре дня. Кей разрешал ему пользоваться ванной и приносил чистую одежду (Такума тогда не знал, что вся эта одежда покупается Кеем специально для него). Если бы ещё не наручники, можно было бы и в самом деле подумать, что Такума здесь «в гостях». Кормил его Кей тоже неплохо, потихоньку вытянув из Такумы, что ему особенно нравится. И пока он держал своё слово, дотрагиваясь до Такумы лишь в исключительных случаях. Что за странный тип!

Но кое-что в Кее пугало. Когда Кей брался за карандаш, он совершенно менялся. Будто он не слышал и не видел ничего, кроме своего альбома. Он мог часами сидеть не говоря ни слова, и лишь карандаш шуршал по бумаге. Но эта отрешённость была лишь видимостью: стоило Такуме пошевелиться, потому что обычно у него затекало что-нибудь от долгой неподвижности, Кей взвивался и едва ли не орал, ломая в пальцах карандаш: — Я же просил не двигаться! Это так сложно сделать?

Такума до смерти боялся его в такие моменты.

В общем, если Кей и был маньяком, то очень необычным.

К тому же у Кея была отвратительная привычка, с которой Такума познакомился в первое же утро своего плена.

Такума сидел в своём углу и клевал носом. Он всю ночь не спал, боясь какого-нибудь подвоха, но ничего не произошло, и он не выспался совершенно зря. Руки конкретно затекли, но Такуме никак не удавалось отцепить наручники от цепи. В локтях хрустело, и парень мечтал превратиться в Гудини, у которого получалось выбираться из самых заковыристых пут.

На лестнице раздались шаги, и голос Кея спросил:

— Что тебе на завтрак приготовить?