Параллельные (СИ)

Впрочем, Костя и так всё понял.

— Ладно, давай опустим, — подыграл он мне, хотя взгляд был самый что ни на есть странный — тёмный и взбудораженный. — Я вас познакомлю, и ты сама всё поймёшь…

Его голосу тоже не хватало веры.

— Конечно.

***

Уже к вечеру я пожалела, что отказалась ехать на Нечаевский корпоратив, но позвонить и покаяться в этом не позволила гордость.

Часов до девяти прослонялась по квартире, изнывая от тоски и неясной тревоги. Муж не звонил. Это злило неимоверно. И даже вчерашние разборки меркли перед тем, что он смеет там развлекаться и радоваться жизни, пока его жена (между прочим беременная!) скучает.

Логику в своих размышлениях я перестала искать ещё накануне, списав всё на ретроградный Меркурий.

«Вот рожу, — обещала самой себе, — и стану самой адекватной женой и матерью на Земле». Помогало плохо.

Спать решила лечь пораньше, дабы разбудить в Нечаеве совесть. Вот придёт он со своей гулянки, а тут я сплю, вся такая несчастная и разобиженная. Пусть потом извиняется как хочет.

Сон не шёл долго, в голове клубились всякие мрачные мысли, от которых даже дышалось тяжело. Дети в животе были непривычно притихшие, обычно перед сном у них начиналась самая веселуха. Как хорошо, что завтра на приём.

На часах было уже за полночь, когда меня вдруг выкинуло из сна. Я резко подорвалась на постели, жадно хватая воздух ртом. В голове гудело, и никак не получалось собраться с мыслями. Приступ ужаса накрыл меня с головой, хотя причин я не понимала, лишь знала, что случилось что-то ПЛОХОЕ.

Попыталась встать с кровати, но острый приступ боли пронзил тело насквозь. И тут через пелену страха до сознания стало доходить…

Судорожно откинула в сторону одеяло, словно это был не кусок ткани, а как минимум ядовитая змея. Пальцы дрожали, но я всё же взяла себя в руки и дотронулась до внутренней стороны бедра. Там было горячо и влажно. И вовсе не по любимой причине современных авторов-романистов.

Теперь мне казалось, что тошнотворный запах крови заполнил собой всю спальню. Как ни странно, но именно это позволило мне окончательно прийти в себя и включить мозги.

Первое, что сделала, — вызвала скорую. А уже потом начала звонить мужу.

— Аппарат абонента выключен или находится… — начал вежливый механический голос.

— Сволочь! — выругалась я на телефон. В голове ещё промелькнула мысль, что с Нечаевым могло что-то случиться, но развивать её дальше я себе не позволила, приказав:

— Сначала дети!

По ощущениям скорая ехала непростительно долго. Хотя на деле между звонком в скорую и приездом бригады прошло всего минут десять, я уже предчувствовала, что нужное время упущено.

— Вы там держитесь, хорошо? — молила я детей, прижимая окровавленную ладонь в своему боку. — Вы только держитесь.

До Ильи я так и не дозвонилась. И лишь из скорой под давлением врача набрала Козырева.

— Нина?! — испуганно выпалил наш друг уже после второго гудка. — Что-то случилось?

— Всё плохо, — глотая слёзы, катившиеся градом из глаз, пробормотала я. — Всё плохо… Илью найди, пожалуйста.

В итоге в больнице со мной оказался именно Костя. Перепуганный и серый от волнения, но крепко державший меня за руку, пока я ждала вердикт врачей, и до последнего запрещавший мне реветь.

Я не мигая смотрела на жидкость, что бежала по прозрачной трубке прямо мне в вену, словно гипнотизируя и приказывая: «Помоги».

Кожа была холодной и влажной, меня слегка потряхивало от холода и резкой общей слабости. А ещё всё время хотелось пить — верный признак большой кровопотери.

Где-то на подкорке я прекрасно понимала это, понимала и ненавидела себя. Принять реальность, какой она была, оказалось выше моих сил.

— Нужно кесарить, — вынес свой вердикт Виктор Олегович, примчавшийся в больницу той ночью. — Кровь уходит быстрее, чем мы её вливаем. Да и показатели УЗИ неутешительные, степень отслойки слишком большая.

— Нет, — выдохнула я, отворачиваясь от своего врача. — Нет. НЕТ!

И с чувством ударила по краю кровати, правда, вышло смазано — у меня не было сил даже руки толком поднять.

— Нин, спокойней, — попытался утихомирить меня Костя. — Тихо. Дети же нормально развиваются после кесарева… — ему не хватало уверенности, но желание приободрить меня брало верх.

— Ты не понимаешь… — заливаясь слезами, выдала я. — Гестационный возраст слишком мал, а они ещё и близнецы… они всегда мельче. Шансов на то, что дети будут жизнеспособными, практически нет.

Рассказ выдался до ужасного «казённым», но попытка спрятаться за терминологию являлась хоть какой-то защитой.

Костя побледнел и опустил глаза, не зная, что сказать.

— Вы абсолютно правы, — вмешался в наш разговор Виктор Олегович, — но в противном случае вы сами просто погибнете от геморрагического шока.

— Нет, нет…

Я ещё пыталась сопротивляться, но исход был понятен всем.

Врач в поддерживающем жесте коснулся моей ноги.

— Пока мы всё подготавливаем, я попрошу вколоть вам успокоительное.

***

Первое, что я увидела, придя в себя, было абсолютно восковое лицо Нечаева. Он сидел возле моей кровати и отрешённым взглядом смотрел куда-то в пустоту.