Параллельный мальчик

Подтащили нас к рэкетирам, и Ленькин недруг говорит:

– Вот они. Следили за вами от адмиралтейства.

– Чего-о? – удивился один. – Эти шибздики?

Мне наконец удалось оглянуться. Ничего нового не увидел. Такой же верзила с коротким ежиком, в кожаной куртке, под которой бицепсы вздуваются.

– Пошли, разберемся, – угрожающе мой говорит.

Потащили нас через весь коктейль-бар в угол. Там за столиком целая компания таких же. Что-то тянут из соломинок и жуют. Желваки на скулах ходят. Все мрачные, хоть бы кто улыбнулся. Ну, и нам с Ленькой, конечно, не до улыбок.

Тут я разглядел, что один там все-таки был, непохожий на остальных. Такой кривоватый старик с большим ртом, лет сорока, наверное. Его кличка, как потом выяснилось, была почему-то Чиполлино. И он был у них самый главный.

– Что случилось? – спросил Чиполлино.

– Да вот мальцы… Следили, – объяснил мой конвоир.

Чиполлино поглядел на нас, странно как-то почесал ухо, как обезьяна, рот скривил и вдруг проскрипел:

– На кого работаете, пионэры?

– Как это? – пискнул Ленька.

– Кто вас подослал? Антоний?! Отвечайте! – гаркнул Чиполлино.

– Не-ет, не Антоний… – мотаем головами.

– А кто? Вениамин? Подшипник? Кем направлены?

И тут меня осенило.

– Интерфейсом, – говорю.

– Кем? Это фирма или кличка?

– Не знаю. Платит Интерфейс.

– Сколько? – подозрительно спросил Чиполлино.

– Тысячу баксов, – сказал я, не очень понимая, что такое «баксы».

Рэкетиры задумались, потом, склонив головы в кружок над столом, о чем-то зашептались. Лишь один не шептался, крепко держал нас с Ленькой.

Наконец они закончили совещание, и Чиполлино произнес приговор:

– Майкл и Ферри повезут щенков на Турбинную разбираться. Вытянуть из них все. Не калечить, нам они еще понадобятся. Но проучить хорошо, чтобы забыли о своем Интерфейсе.

– Чиполлино, я один справлюсь, – сказал тот верзила, что нас держал. – Пускай Майкл остается.

– O'кей, – сказал Чиполлино.

Ферри одной рукой выволок нас на улицу и запихнул в «Жигули», стоящие у памятника Барклаю де Толли. Он усадил нас с Ленькой сзади, запер на ключ, а сам уселся за руль.

И тут Ленька сломался.

– Дяденька, миленький, отпустите! Меня мама ждет, я больше не буду! Не знаю я никакого Интерфейса! Отпустите, дяденька! – заныл он.

– Молчи, гаденыш пархатый, – сказал Ферри, и мы поехали.

Однако, только повернули с Невского на Фонтанку и проехали чуть-чуть, как Ферри свернул на тихую улицу Рубинштейна и там остановился.

Было уже темно, фонари не горят, прохожих мало. Блестели лужи от вчерашнего дождя. Где-то в подворотне закричала кошка, будто ее режут.

Жутко.

– Ну, щенки, некогда мне с вами возиться, – обернулся к нам Ферри, с минуту оглядывал нас, а потом вдруг страшно захохотал.

Ленька с перепугу заплакал. Я зубы сжал: будь что будет.

А Ферри вышел из машины, открыл ключом заднюю дверь и выволок меня на темную улицу.

Неужели убивать будет? За что?!

Но он, не выпуская моего рукава, снова запер машину, в которой остался плачущий Ленька, и, поигрывая ключами, направился к двери подъезда, таща меня за собою.

В темном просторном парадном с каменным полом Ферри поставил меня перед собою и вдруг сдавил мне горло своими заскорузлыми волосатыми пальцами.

– Удавлю, как цыпленка, понял? Где Интерфейс?!

– Зачем тебе Интерфейс? – прохрипел я.

– Говори про Интерфейс!! – рычал он, сдавливая горло.

Я уже и не рад был, что ляпнул про Интерфейс. Ишь, как он завелся! Знал бы он, что это такое на самом деле, ни за что бы так не волновался.

– Хорошо. Скажу, – выдохнул я из последних сил.

Ферри отпустил горло.

– Интерфейс заплатит тебе пять тонн, если выпустишь нас. И еще десять тонн, если сдашь Чиполлино, – сказал я.

– Сукой будешь? – спросил Чиполлино.

– Зачем? Буду по-прежнему Митчелом-младшим, как зовут меня в нашей конторе, – нес я со страха невообразимую околесицу.

Слава Богу, Ферри попался тупой. Челюсть отвесил, смотрит своим небритым лицом.

– Так ты не ментами послан?

– Ха! – воскликнул я. – Ментами! Да менты у нас вот где! – и я сжал кулак, сконцентрировав все дыхание-ци, которое у меня в тот момент было.

– Согласен! Сдам Чиполлино, – по-восточному жарко зашептал Ферри. – Всех сдам, только денежки в баксах!

У него даже глаза засветились при мысли о долларах. Одухотворенный стал такой, что хоть ешь его с маслом. А в сущности, предатель. Готов заложить всех своих за деньги.

– Ладно, отпускай нас, – командую.

– Нет уж, еврейчика подержу, пока твои Интерфейсы баксов не принесут. А если сбежишь, я твоему жидконогому другу кишки вырву и на карданный вал намотаю.

И вдруг меня такое омерзение взяло к нему, такая злость, что я без всякого дыхания-ци и концентрации на киноварном поле впервые в жизни выполнил прием, который по-китайски называется фэй-май-цяо – «нога, летящая, как перо». Никогда на тренировках у меня этот прием не получался. А тут я отпрыгнул, благо подъезд широкий, взмыл в воздух и пяткой поразил Ферри в челюсть. Он рухнул, как шуба с вешалки, ключи от машины выронил, они зазвенели. Я быстренько их подобрал – и на улицу!