Параллельный мир

Подобные истории были настолько общеприэнаны в средние века, что проблема связи со Стихиями стала основным занятием алхимиков и важной частью их философии. Парацельс написал целую книгу о природе этих существ. Вместе с тем он приложил большие усилия к тому, чтобы предостеречь читателей от опасности общения с ними.

Я не хочу говорить здесь о том, посредством какого договора вступают в общение с зтими существами, благодаря какому договору они являются к нам и беседуют с нами, из-за тех бед, которые могут обрушиться на каждого, кто попытается сделать это.

В своем трактате “Зачем эти существа являются к нам” он выдвигает следующую оригинальную догадку:

Рано или поздно все созданное Богом предстает перед Человеком. Иногда Бог ставит Человека лицом к лицу с дьяволом и духами, чтобы убедить его в их существовании. С вершины небес он также посылает своих слуг - ангелов. Таким образом, эти существа являются нам не для того, чтобы остаться среди нас или породниться с нами, а для того, чтобы мы могли понять их. Правда, они появляются весьма редко. Но почему должно быть иначе? Неужели недостаточно одному из нас увидеть ангела, чтобы все мы поверили в остальных ангелов?

Парацельс родился в 1493 году. В тот год Фаций Кардано написал о визите к нему семерых странных гостей, похожих на создания, которые, должно быть, весьма интересовали знаменитого философа. Этот случай стал известен благодаря записям его сына, Джероламо Кардано (1501-1576), хорошо знакомого нам математика.

Джероламо Кардано жил в Милане и был не только математиком и физиком, но и оккультистом. В своей книге “De Subtilitate” он поясняет, что часто слышал, как отец рассказывал необычную историю, и в конце концов он нашел в отцовском архиве описание этого значительного события.

“13 августа 1491 года. Как только я закончил свой ежедневный ритуал, а это было примерно в восьмом часу вечера, передо мной предстали семеро мужчин в шелковых одеждах, похожих на греческие тоги, обутые в блестящие башмаки. Одежда, выглядывавшая из-под красного сверкавшего пластрона, казалась вытканной из пурпура и отличалась необыкновенной красотой. Но так были одеты только двое, занимавшие, вероятно, более высокое положение, чем другие. Самого высокого из них, краснолицего, сопровождали двое спутников, а второго, с более бледным лицом и ниже ростом, - трое. Таким образом, всего их было семеро”. Отец не написал, были ли покрыты их головы. “Им, наверное, было около сорока, но выглядели они не более чем на тридцать. На вопрос, кто они такие, последовал ответ, что они воздушные существа, но, подобно людям, рождаются и умирают. Их жизнь длиннее нашей и может достигать трехсот лет. А на вопрос о бессмертии человеческой души они заявили: ничто, характерное для любого индивида в отдельности, не сохраняется после его смерти…” Когда мой отец спросил их, почему они не открыли людям местонахождение сокровищ, если звали, где те находятся, гости ответили, что это запрещено особым законом, который грозит тяжелейшим наказанием любому, кто передаст это знание людям. Они пробыли с моим отцом более трех часов.

Самый примечательный эпизод беседы посвящен космологии.

Когда же он спросил у них о первопричине бытия, их мнения разошлись. Самый высокий гость отказался признать вечное творение мира Богом, другой же, напротив, пояснил, что Бог творит его от одного момента до другого и стоит ему остановиться хотя бы на мгновение, как мир погибнет… Быль это или сказка, но так гласит запись.

Без малого три столетия спустя, в сентябре 1768 года, шестнадцатилетний молодой человек ехал в Лейпцигский университет с двумя спутниками, уроженцами Франкфурта. Почти всю дорогу лил дождь, и иногда экипаж с трудом преодолевал подъемы. Когда путешественники в очередной раз оставили свои места и пошли позади лошадей, юноша заметил на уровне земли что-то странное и светящееся.

Неожиданно я увидел в овраге по правую сторону от дороге что-то вроде амфитеатра, удивительным образом освещенного. В колоколообразном пространстве находились бесчисленные мерцающие огоньки, расположенные ступеньками одни над другими; их яркий свет слепил глаза. Но особенно мешала смотреть их подвижность: они скакали туда-сюда, сверху вниз и обратно, во всех направлениях. Большая часть этих сияющих огней, однако, оставалась неподвижной. Когда меня окликнули, я с величайшим сожалением заставил себя оторваться от этого зрелища, которое я хотел бы рассмотреть поближе… Осталось неясным, было ли это обиталище гномов или скопление светящихся тварей; я так никогда и не узнаю этого.