Параллельщики

– Вы о чем? – Я переводила взгляд с одного на другого.

– Мы сделали второй маячок, чтобы самим знать, как у тебя дела. Лаки выбрал фотки, девчонки заказали всем одинаковые брелоки, вроде как на память о тебе, и в один из них мы вмонтировали маячок.

– Так «фонарик» был маячком? – Я обернулась к Лаки.

Он, так и находившийся все это время в мрачном настроении, виновато кивнул:

– Девчонки хотели сначала что-то другое купить, медальон или часы, а я на фотках настоял.

Я не могла понять, почему он так винит себя? Ведь он правильно просчитал, что такую вещь я точно не брошу в коробку с побрякушками. Вспомнилось, как он заставил меня бежать через мертвый двор. Он тогда отлично понимал, что я не хотела уходить, и нашел единственно правильные слова, напомнив о родителях. Если бы не это, я бы тогда не ушла. И потом точно так же использовал мою привязанность – уже к ребятам, – чтобы защитить меня. Теперь же он, видимо, винил себя в манипулировании мной.

– Понятно. Получается, я носила с собой сразу два маячка?

– Да.

Парни улыбнулись, но как-то грустно, потом Лаки, еще более виноватым тоном, продолжил начатый Хауком рассказ:

– Переходник собрали в конце марта и установили поблизости от бывшей лаборатории Михаила Петровича, но точности нам не хватало – переход не возникал. Буквально через несколько дней после этого блокада пропала, и сразу же в контору из Москвы прибыли те два хмыря… Прости. Ну, те двое. Потребовали немедленно провести эксперимент. Они привезли «кейс» и маячок, сделанные с учетом наших чертежей, но в другой лаборатории. А наш переходник все еще не был отлажен.

– Ну, там не только в наладке было дело, – улыбнулся Азамат. – Мы же после совета Ли тоже кое о чем подумали, к тому же знали немного больше, чем говорили начальству.

– Что знали? – Я взглянула на красавца, тот улыбнулся лукавой азиатской улыбкой, хотя был-то как раз европейцем.

– Что на фон человека влияет не только пространство в общем смысле слова, но и ближайшее окружение, в том числе фон тех людей, с которыми он больше всего контактирует. Из всех нас с тобой дольше всего – все семь месяцев – общался только Лаки, и ваши фоны тоже перестроились, как синхронизируются мозговые волны у занимающихся одним делом людей. Поэтому мы тогда не особо старались отладить переходник и подкинули им мысль о проводнике.

– Они до нее сами додумались, как потом выяснилось, и раньше нас, – помрачнел Лаки. – А мы, дураки, были безмозглыми пешками!

– Не такими уж безмозглыми! – одернул его Поп. – У вас не оставалось выбора, учитывая, что тогда творилось в обеих конторах, особенно у нас. Павел Иванович и Мара практически уволены, Петр Анатольевич тоже чудом держался, Андрею Ивановичу грозились «превышение полномочий» при задержании мародеров впаять, опять же с увольнением. Вас всех тогда грубо шантажировали, и вы сделали все, что смогли!

– Все так серьезно? – Я обернулась к Попу.

– А ты думала! Когда приходит приказ от работников конторского отдела безопасности – он, к счастью, только в Москве, иначе бы всем портил жизнь, – это всегда означает, что наверху идут свои игры, а нами пользуются, как пешками. Ребята крутились как ужи на сковородке, но умудрились никого не подставить.

– Кроме Со, – с горечью бросил Лаки.

– Прекрати! – не выдержал уже Тихон. – И заткнись, дальше мы будем рассказывать.

В общем, тогда ребята подтасовали кое-какие результаты, подстроив все так, чтобы Лаки использовали как проводника. Он на самом деле почувствовал наиболее сильно связанное со мной место – мою квартиру – и привел тех мужчин в нее, а потом изловчился передать мне подвеску-маячок. Вернулись они в свой мир только через сутки.

– Через сколько? – не поверила я.

– А ты что думала, – хмыкнул Хаук, – что время у нас один к одному?

– Нет, но…

– Хорошо, сейчас объясню. – Азамат взял лист бумаги, остальные ему не мешали: видать, над этим вопросом работал именно он. – Смотри: вот эта точка – наш мир. Он находится в потоке пространства-времени.

На листе появились параллельные линии со стрелочками, а потом еще один небольшой кружок.