Параллельщики

– При одном условии: если Ната вернется к себе и не будет участвовать в процессе. Суд хотят сделать открытым, и никто не желает огласки некоторых подробностей.

– Например, пыток? – Лаки сказал это очень зло.

– Нет. Того, что есть возможность контролируемого перехода между мирами. Такие новости привлекут излишнее внимание, причем совсем не официальных ученых, как вы понимаете. Ната не будет упоминаться в суде, все остальное преподнесут так, будто задержавшие вас люди хотели создать новый вариант установки исконников, – отчасти это правда, – а их действия по обнаружению организаторов нападений на оба города никак с лабораторией не связаны. Переходник и все чертежи уничтожат. Прости, Ната…

Я понимала, что будет именно так. О связи между мирами никто не должен знать – это опасно для всех. Иначе исконники станут творить в моем мире то же, что и тут, а наши террористы – взрывать и давить людей здесь. И это не считая путаницы между государствами. Какое правительство России более легитимно? А в США? Кто должен решать международные проблемы – ООН или СГМ? Какая валюта стабильнее? Политика, как всегда, вламывалась в личные дела людей, не создавая, а разрушая с трудом созданное. Это понимали все наши. И то, что нам дали возможность попрощаться, даже гарантировали безопасность, по крайней мере, на ближайшее время. А потом? Все зависело совсем не от нас.

– Хорошо, я поняла. – Я отвернулась к окну, чтобы никто не видел моего лица, потом, так и не справившись с голосом, глухо спросила: – Когда?

– Через несколько дней. Переходник включат один раз, специально для тебя. С тобой пойдут несколько человек – сама их выберешь. Им отдашь ту аппаратуру, под роспись, как и полагается. Никаких маячков больше не будет. Пройдет некоторое время, и миры, если расчеты ученых верны, разбегутся – сейчас их удерживает только инерция от переходов.

– Вы не совсем правы, – вмешалась Гузелка. – Там действуют иные факторы.

– Помолчи, а? – перебил ее Шафкат. – Не до физики сейчас.

– Прости, ты прав. – Она уткнулась взглядом в стол.

Мара же посмотрела на меня:

– Ната, мы тут кое-что сделали для тебя. Это не подарок – ты ничего отсюда не возьмешь. Мы через тот «кейс» и твой телефон смогли связаться с твоими родителями и начальством. Родителям сказали, что ты в долгой командировке, начальству – что заболела. Вернешься к себе – возьми больничный или отпуск и приди в себя. В твою болезнь они поверят – ты сама знаешь, как выглядишь. И не волнуйся за родителей. Павел Анатольевич и Марина Алексеевна за тебя бились, сами с аппаратурой возились и с родителями твоими говорили.

– Переходник теперь в Москве? – вдруг спросил Хаук.

– Нет, его не трогали. Мы завтра уедем отсюда, сами все увидите. – Мара, как и все мы, была грустна. – Ната, мне жаль, что ты не можешь остаться.

– Спасибо. – Я хотела уйти к себе, но тогда бы потеряла последние часы общения с ребятами, поэтому, заставив себя улыбнуться, обернулась к ним: – Тогда сегодня устраиваем больничную вечеринку!

Перед сном, когда мы уже расходились по комнатам, ко мне подошли Хаук, «близнецы» и Виталий с Шафкатом. Рыжий физик грустно, но твердо заговорил:

– Со, возьми в переходник не нас, а ребят.

– Что? – Я не поняла причин подобной просьбы.

– Понимаешь, – он стал задумчив, – мы ведь были у тебя, и теперь тоже параллельщики, а они – нет.

– Мы в одной команде, – тихо и жестко сказал Сол. – Девчонки знают и тоже хотели бы, но это невозможно, особенно для Кью. А Лот, к сожалению, не ученый, ему не разрешат.

– Разрешат. – Я, наконец поняла. Когда-то Лаки был в команде единственным параллельщиком, и это не влияло на работу, хотя и несколько отдаляло его от остальных. Теперь все они знали, каково это – быть параллельщиком, пусть такое внешне и незаметно. И хотели снова стать равными. – Но если случится что-то еще?

– Нас будет несколько человек. – Пол, в отличие от ставшего за эти месяцы более резким и быстрым Сола, был сдержаннее, чем раньше, и теперь мало походил на своего деда-цыгана. – И если что-то случится, мы сможем справиться, не придется биться в стену, проходимую лишь для одного.

* * *

На следующее утро мы на автобусе уезжали из Москвы. За окнами желтели деревья – было начало октября, – в холодном синем небе светило солнце, все казалось прозрачным и праздничным.

– А ведь год назад мы как раз в Эмторе лечились, – вспомнил Лаки. – Там уже холодно?

– Нет. – Ехавшая с нами Назиля улыбнулась. – Осень в этом году хорошая. Бахрам звонил, говорит, тепло, плюс пятнадцать.

Мы уже знали, что она полгода назад вышла замуж за пожилого вдового узбека. Она же продолжала:

– Завтра посмотрите, и ты, Ната, в поселке побываешь.

Я сначала не поняла, потом вспомнила о «кротовой норе»:

– Разве ею можно пользоваться? Она же в любой момент…

– Думаешь, что схлопнется? – улыбнулся Шафкат. – Нет, она устойчива, как сама планета. Сейчас там сделали пропускной пункт, и переходом пользуется все больше людей. Год назад даже подумать никто не мог, но теперь можно жить в Эмторе и работать у нас, или наоборот. Лаки вон и там и там живет.