Парамирик, или последний интеллигент (СИ)

Все тогда встали полукругом, в центр поставили новобрачных и курьер запечатлел торжественное собрание. Тут обратили внимание, что священник куда-то запропастился. Его нашли в гримерной, где он, уже разоблачившись от церковных одежд, упаковывал в старенький черный дипломат свою утварь. Красавца – актера подхватили под руки и, не слушая его возражений, вывели в зал, там ему попытались вручить стакан с водкой и попросили сказать тост. Дождавшись тишины, водку он вернул стоявшему рядом Харитонову и спокойным тоном сказал:

— Дети мои, не гневите господа нашего. Разве можно так поступать со священником. Питье и веселье господь нам не запрещает, но все должно быть в меру и к месту.

— Во, в роль вошел! — хохотнул Шацкий.

— Какая роль, сын мой? Я еще в 1978-м году был рукоположен в сан священника Русской православной Церкви самим митрополитом Ладожским и Санкт – Петербургским Феодосием. Я являюсь настоятелем храма Успения Богородицы и не очень понимаю, что вы тут говорите о какой-то роли. Я исполнял здесь свой пастырский долг. Из-за бедности нашей епархии, с благословения епископа Челябинского и Златоустовского Антония, нам разрешено выезжать в любое время на дом ли, на службу ли к прихожанам для совершения обрядов. Меня пригласили сюда для совершения таинства венчания. Пригласила моя прихожанка, вот эта женщина…

Он показал рукой на Валерию.

Красавица, успевшая уже снова поменяться нарядами с Анжеликой, стояла с плотно сжатыми губами, щечки ее румянились, но всеобщее внимание она выдержала спокойно, не опустив глаз, с поднятыми вверх уголками губ, что при желании можно было считать улыбкой.

Стоявший с ней рядом Юрий Андреевич глядел на нее во все глаза.

— Сказала, что дело неотложное. И мне непонятно, про какую роль вы говорите.

Смешки прекратились, в студии повисла мертвая тишина.

— Значит, все это взаправду? — переспросил Владимир Владимирович.

— Истино так, сын мой. Обряд произведен по всем канонам православной Церкви. Новобрачных я, конечно же, поздравляю, а вот пить не буду. Мне еще на соборование на улицу Сетевую надо успеть. Там старушка отходит. Кто меня проводит до выхода по вашим катакомбам, господа?

— Давайте я вас провожу, святой отец, — вызвалась Валерия.

Священник подхватил свой портфельчик и прошел к выходу из студии.

Все молча проводили их глазами.

На присутствующих словно столбняк напал. Немая сцена. Как у Гоголя в финале "Ревизора".

И тут раздался громкий хохот. Расхохотался оператор Сережа.

Он смеялся от души, держась за живот, до появившихся из глаз слез. Он даже сел на пол и уже сидя, сквозь душивший его смех, сказал:

— Ну вам, Брянцев, и повезло. Вас такая женщина окрутила.

Ха-ха-ха!

Потом немного успокоившись, он сказал:

— Вы везунчик. Вас просто женили, а вот одного американского киноактера во время съемки просто убили. Снимали перестрелку, а в пистолет его киношного противника кто-то зарядил настоящие боевые патроны. Пиф-паф – и нет актера.

Юрий, осознав, наконец, что произошло, бегом бросился за Валерией. Все остальные, в предвкушении интересных событий, также заспешили следом.

В студии задержалась только сердитая и обиженная Мечникова, ее муж, оператор да еще пара человек.

— Ну, Инночка, тебе повезло. Это же готовый эксклюзивный материал для твоей передачи, — сообщил ей улыбающийся Сергей. — Венчание самого богато-выгодного жениха города…

— Пошел на…. со своим материалом, — грязно выругалась телеведущая в ответ.

— А я-то думаю, зачем одну из пленок Лерочка сразу изъяла, не обращая внимания на реплику Мечниковой, произнес оператор. — И именно ту, что снимала центральная камера. Я ей говорю: "А как же я монтировать буду?" А она и отвечает, что снимет копию и вернет.

Ну Лерочка, ну молодец! Ловко-то как!

XI

— Ты про что? — ответил вопросом на вопрос Сашок.

— Я про этих покойников, — пояснил МА. — С чего бы это они так внезапно скончались?

— Бог его знает. Может, съели что-нибудь не то.

— А ты тут не при чем?

В ответ Сашок неопределенно пожал плечами.