Паранджа страха

Глядя на свою сестричку, эту кроху, я спрашивала себя, какое будущее уготовано ей. Родители казались Такими бессердечными по отношению к этому хрупкому созданию! Когда она падала или просто ударялась, мать даже бровью не вела, чтобы успокоить малышку и посмотреть, насколько серьезно та ушиблась. Всегда спешила я. Мы должны были держаться друг друга - две девушки-мусульманки из одной семьи.

На прощание я решила что-нибудь подарить подругам.

Собираясь в последний раз в школу, я выбрала две самые любимые грампластинки, чтобы вручить подругам на память о себе, но на выходе отец остановил меня.

- Куда ты идешь с пластинками? - спросил он, схватив меня за руку.

- В школу, - испуганно выпалила я.

- Значит, в школу. У вас в школе теперь танцуют? - язвительно спросил он.

Я отрицательно помотала головой.

Два раза больно стиснув мне предплечье, он велел возвращаться в комнату и ждать. Я подчинилась и, заливаясь слезами, ожидала, каким будет приговор. Я не понимала, за что меня накажут ив чем моя вина. Пришел отец с длинной палкой, специально предназначенной для наказаний.

Палка или ремень - это единственное, что я могла выбирать. Я умоляла его не бить меня, обещая быть послушной и навсегда забыть о музыке. Но все было напрасно.

- Комедиантка! Единственное, что ты умеешь, так это разыгрывать спектакли, - ревел он. - В последний раз спрашиваю: ремень или палка?! , Дрожа от страха, я указала пальцем на ремень его брюк, и он сильно ударил меня с дюжину раз. Казалось, он по43 лучает от этого удовольствие. Затем он разбил пластинки и вышел, громко хлопнув дверью. Я услышала, как он крикнул матери:

- Твоя дочь носит в школу пластинки! Вот они, эти современные школы: одни танцы на уме! Ну ладно, ты у меня тоже потанцуешь! Обещаю!

В школу я больше не ходила. Земля для меня перестала вращаться: я лишилась единственной возможности выходить в мир, потеряла подруг. Мне даже не позволили с ними попрощаться. Жизнь для меня остановилась.

Даже написать прощальные письма им я не могла - у меня не было их адресов. Что они подумают обо мне?

Что я бесчувственная эгоистка?

Отрезанная от внешнего мира, я в одиночестве оплакивала свою судьбу. Но вскоре я почувствовала необходимость хоть с кем-то поделиться своим настроением, и как-то после обеда отправилась в кухню к матери с намерением выговориться. Вместо утешения мать, заметив мои красные от слез глаза, стала потешаться надо мной:

- Мадемуазель плачет! G чего бы это? Ах, ну да. Тебе ведь уже не надо рано вставать и идти в эту дурацкую школу. Но ведь ты сама виновата. Зачем ты потащила в школу пластинки? Вытри сопли и прекрати разыгрывать комедию! Когда-то ты еще спасибо скажешь мне и отцу за то, что мы правильно тебя воспитали. Ты еще молодая и глупая. Сама не знаешь, что творишь.

Неужели это и было правильное воспитание?

По хозяйству матери помогали две служанки. Одну из них, девушку лет семнадцати, звали Салима. Она мне сразу понравилась, и мы часто болтали о всяких пустяках.

- Как тебе повезло, Самия! У тебя одной целая комната. А я сплю с семью братьями и сестрами в одной комнате размером с твою, - тараторила Салима во время уборки у меня.

- Ошибаешься. Чего-чего, а везения у меня нет. Да, у меня есть своя комната, но у меня нет главного.

- Что еще может быть главнее того, чтобы есть досыта, жить в прекрасных апартаментах и не работать на других?

- Этр не главное, поверь мне. Что с того, что у меня есть, если я не могу выйти из дома, как ты, не могу работать, как ты, не могу общаться с разными людьми?

- Тебе нельзя выходить?! Ничего себе!

- Нельзя выходить, нельзя одеваться, как хочется, нельзя носить прическу, которая нравится.

- Почему?

- Я должна стать хорошей женой и благочестивой мусульманкой. Ни один мужчина не имеет права смотреть на меня. Я должна беречь себя для мужа.

- Этого требуют твои родители? - удивилась она.

- Да. И по-твоему, это счастье?

- Не хотела бы я оказаться на твоем месте. Мне очень жаль тебя, правда. И ты ни разу ни в кого не влюблялась?

- Тише, не так громко, услышат. Ну, не знаю… может быть… раз.

- Ага, маленькая скромница! И кто же он?

- Он смотрел на меня из окна.

- Как романтично! А как его зовут? Сколько ему лет?

И как вы встречаетесь, если тебе нельзя выходить?

- Забавно, но я не знаю ни его имени, ни возраста.

Мы ни разу не разговаривали. Все, что я знаю, - это то, что он военный, ему около тридцати.

Салима рассмеялась.

- Ты не знаешь его имени, ни разу с ним не разговаривала. Тогда с чего ты взяла, что он в тебя влюблен?

- Просто знаю и все, - уверенно заявила я. - Он садится у окна в одно и то же время и постоянно смотрит в мою сторону. Это так волнительно.

- Мечтать не вредно. Вот только в жизни все иначе.

Поверь мне, главное - это реальные шаги. Хочешь, я передам ему записку?

- Нет. Это слишком опасно. Если родители узнают, они меня убьют.

- Неужели они такие строгие?

- Поверь. Честь для них превыше всего.

- Ты никого не обесчестишь, если поговоришь с тем парнем, - возразила моя собеседница.