Паранджа страха

— Моя дочь не наказание, а скорее награда за мое терпение. Сбылось мое желание.

Сбитая с толку ответом, мать повернулась к моему мужу.

— Слышишь, Абдель, как твоя жена разговаривает с матерью? Разве ты этому ее учил?

— Я ее этому не учил. Твоя дочь забыла все, чему ее учили. Придется напомнить. Когда она стала жить во Франции, она словно на крыльях летает.

— Послушай меня, Самия. Где бы ты ни жила, в Алжире или во Франции, это ничего не меняет. Мне стоит шепнуть только одно слово твоему отцу, и ты увидишь, что случится. И никто не будет тебя оплакивать. Даже твои дети.

Мать вернулась в Алжир еще до того, как я выписалась из больницы. На этот раз ей некого было увозить. Через пять дней я возвращалась домой с тяжелым сердцем.

Я не хотела туда возвращаться. Мне страшно было показаться с дочерью на глаза супругу. Другие матери, покидая больницу со своими малышами, казались счастливыми, но я бы многое отдала, чтобы пробыть там как можно дольше — только там я чувствовала себя в безопасности.

Тогда мне казалось, что я единственная на земле женщина, которая несет подобный крест. Я не предполагала, что другие женщины тоже могут подвергаться насилию.

Муж увез меня из больницы на автомобиле.

— Надеюсь, на этот раз у тебя нет швов?

— Немного есть. Но меньше, чем после прошлых родов.

— Ты специально это подстроила. Тебя ведь это устраивает, не так ли? А мне что делать? Может, найти любовницу? Но я набожный и боюсь прогневить Всевышнего, поэтому не хочу допускать подобного греха.

Я знала, что он прибегает к услугам доступных женщин, но легко принимала это. Даже с радостью, потому что после таких случаев могла спать спокойно. Ревности не было.

Мы приехали домой, и муж бросил меня одну — с ребенком и кучей пакетов, которые я сама должна была один за другим перенести из машины в дом.

Дочь я назвала Норой, что в переводе с арабского означает свет. Долгие годы моя дочь являлась и является до сих пор светом, озарявшим мои слова и поступки, помогает мне двигаться вперед…

Малышка Нора росла. Я не могла нарадоваться ее красоте, ее подвижности, ее уму, ее доброте и многим другим качествам. Она была для меня всем: моим избавлением, первой в жизни победой, моими планами на будущее и моей тихой гаванью. Я делала все, чтобы она не испытывала на себе переменчивого настроения отца, старалась устроить все так, чтобы она не знала о насилии, жертвой которого я была, предпочитая страдать в одиночестве.

Редко, но случалось, что она становилась свидетелем издевательств, которым подвергал меня муж. Я вспоминаю один вечер, когда Абдель вернулся расстроенный проблемами на работе. Он был крайне напряжен.

Нора играла перед телевизором, а я готовила на кухне соус. Я взяла в руку стакан с водой, когда муж без предупреждения толкнул меня. Я упала на пол, стакан разбился, и кусок стекла вонзился мне в ладонь. Я закричала от боли, хлынула кровь, а муж, не обращая на это внимания, принялся меня насиловать и избивать! Я пыталась уворачиваться от ударов, как вдруг услышала испуганный крик дочери.

Малышка смотрела на нас и плакала, умоляя папу остановиться, потому что мама была вся в крови. Ничего не видя вокруг себя, Абдель продолжал меня колотить.

Я делала все возможное, чтобы мои дети не видели, как отец в бешенстве насилует и избивает мать. Абдель же не ведал, что творил: он забыл о ребенке, утратив контроль. И с каждым ударом я чувствовала, что следующего могу не пережить.

Наконец, почувствовав себя значительно лучше, он скатился с меня. Ни угрызений совести, ни жалости ко мне он не испытывал. Я была для него лишь средством для выброса накопившегося за день гнева.

Поехать со мной в больницу из-за раны на руке он отказался, боясь расспросов врача. Тогда я сама перевязала руку потуже, но больше всего меня беспокоило то, что дочь стала свидетелем ужасающей сцены. Она, которая уже боялась крови, видела кровь своей матери. Спала она очень беспокойно, и я всю ночь просидела у детской кроватки, что дало мужу повод обвинить меня в том, что я умышленно не легла с ним.

Я пыталась понять его поступки и его восприятие реальности, но не могла. Казалось, он был зациклен на сексе, а мнение партнера его не волновало.

Шли годы, я жила только для дочери. Издевательства со стороны мужа изливались на меня нескончаемым потоком. Когда я начинала думать о самоубийстве — несколько раз такое случалось, — я вспоминала о дочери, и это заставляло меня жить дальше. Что станется с ней без меня? Моя девочка, если меня не будет, превратится, в козла отпущения для этих изуверов.

Я выходила из дому только на прогулку с Норой в парк.

Когда она пошла в школу, я встречала и провожала ее.

Так я познакомилась с несколькими женщинами — они стали моими подругами. Благодаря им мне удалось узнать много нового.

Понемногу я начала делать макияж и ухаживать за волосами — это позволило мне почувствовать себяувереннее. Даже Абдель заметил изменения. Как-то утром, когда я, подкрашенная и причесанная, выходила из ванной, он остановился и посмотрел на меня.