Паранойя

Что до деревни, куда я переехал, то туда сигналы мобильных сетей не доходили вовсе. Но и там расслабляться не стоило. Потому как, едва я мало-мальски обжился и разделался с закупками, как к калитке моей зачастили гости. И наверняка неспроста.

Первым был какой-то худой старикан в замызганном спортивном костюме, кепке и валенках. О роде занятий его лучше всяких слов говорил заметно покрасневший нос.

— Приветствую! — окликнул меня старикан, постучав костяшками пальцев о дощатую калитку, — недавно переехали, да? А я рядом живу! Ну… через дорогу. Выходит, соседями будем. Эта… дядей Петей меня здесь зовут… все… кстати. Ну… так как? Пойдем, может… эта? Выпьем, а? Познакомимся заодно.

— Не пью, — огрызнулся я, не открывая калитку.

Старикан… или кто-то, выдававший себя за старого деревенского пьяницу, потоптался с полминуты и шаркающей походкой побрел прочь.

Следующим пожаловал фургончик с логотипом некой телекомпании. Фургончик, способный, на мой взгляд, вместить хоть некое хитрое оборудование для слежки, хоть группу захвата. Ну ладно, не группу, но пару-тройку оперативников точно.

Оперативники, впрочем, показываться не спешили. А к калитке подошли только молодая женщина в деловом костюме и с микрофоном в руке, да парень с телекамерой на плече.

— Здравствуйте! — чуть ли не выкрикнула женщина в микрофон, а затем назвала телекомпанию, логотипом которой был украшен фургончик, — мы снимаем специальный репортаж о дауншифтинге. Насколько нам известно, именно здесь проживает человек, променявший успешную карьеру в крупной компании на скромную деревенскую жизнь. Не могли бы вы ответить на несколько вопросов?..

Да, не такая уж успешная была моя карьера. И закончилась она отнюдь не по моему желанию — по крайней мере, де-юре. Ведь меня уволили, а не я уволился сам. И все равно. Даже несмотря на эти ошибки (возможно даже сделанные нарочно, чтобы усыпить мою бдительность) осведомленность телевизионщиков внушала опасения.

«Ах, вам известно! И откуда ж вам известно, болезные?» — так и подмывало меня спросить. Но я не то что промолчал, не то что не удостоил эту парочку хотя бы формальным приветствием — я вообще затаился в доме, стараясь ничем не выдать своего присутствия. Путь думают, что хозяин куда-то уехал.

Даже дышал я как можно тише. Ну и, естественно, прижимал к себе ружье — на самый-самый крайний случай.

Впрочем, попытаться проникнуть в дом эти подозрительно осведомленные журналюги не решились. Но потоптались-потоптались у калитки, да и уехали, погрузившись в свой фургончик.

Еще как-то раз среди ночи меня разбудило едва не забытое громоподобное «Бу-у-ум! Бу-у-ум!» с матерно-невнятным речитативом вперемежку, а в одно из окон дома ворвался свет фары — особенно яркий на фоне беспроглядной деревенской ночи.

Не представляю до сих пор, как тот дрищ на «жигуленке»… или кто это был, нашел меня в этой глуши. И какую цель преследовал своим визитом. Но в любом случае, напугать меня у него не получилось. Неподходящее выбрал время и место.

«Ну, давай, козлина! — шепотом приговаривал я, выходя во двор с ружьем наготове, — подъезжай ближе… пулей угощу. Места тут глухие, ментов нет. Только ты, я… и мой ствол. Никто не найдет, если что. Даже тела, хе-хе!»

Затем решив, что нет смысла ждать каких-то движений от владельца «жигуленка», я сам проявил инициативу — выстрелил первым. Правда, лишь в воздух, но лишь до поры.

Даже на фоне грохота, доносившегося из магнитолы «жигуленка», выстрел прозвучал и громко, и веско. Так что владелец ископаемого авто счел за лучшее не лезть на рожон.

Световые круги от фар полоснули по стенам дома… напоследок: «жигуленок» развернулся и покатил, шурша шинами по проселку. Звуки «Бу-у-ум! Бу-у-ум!» и матерного рэпа постепенно стихали.

* * *

А четвертым моим визитером, нежданным и незваным, стала девочка. Обычная девочка десяти лет… то есть, не очень-то обычная для этих мест, откуда, наверное, всяк моложе сорока лет успел свалить в город.

Аккуратное платьишко, косички, белые носочки — Красная Шапочка, да и только. Только головного убора одноименного не хватало, ну и еще корзинки. Или маленькая принцесса… или примерная школьница, хоть сейчас на фотографию для стенгазеты.

То есть, выглядела она, конечно, необычно, подозрительно прилично для полузаброшенной деревни. И в то же время совершенно безобидно. Можно было теряться в догадках, как сюда занесло эту, почти наверняка городскую, девочку. Но опасаться ребенка мне просто в голову не пришло.

— Извините! — позвала девочка, робко, но часто-часто постукивая пальцами по калитке, — есть тут кто? Вы мне не поможете?

Голос ее звучал растерянно и смиренно, чуть ли не жалобно.

— Что случилось? — отозвался я, стараясь придать своему тону хоть толику мягкости и приветливости.

— Мне нужна помощь, — отвечала девочка, — пожалуйста. И… вы меня не пустите?

«Ну почему бы не пустить, — про себя ответил я на последний вопрос, — это ж всего лишь девочка… не съест же она меня». Наверняка у бедняжки какие-то неприятности, какое-то несчастье стряслось, раз такая милая, чистенькая — и оказалась столь далеко от города.