Паранойя

Мы позавтракали тут же, в гостинице. Обстановка ничуть не изменилась к лучшему, и все было так же уныло и безжизненно, как накануне. За другими столиками сидели еще несколько супружеских пар, но им всем было кому за семьдесят, а кому и за восемьдесят, и я чувствовал себя как в столовой дома престарелых. Мне захотелось схохмить по этому поводу, но я знал, что Пола наверняка расстроится и обвинит меня в том, что я «хочу испортить выходные». Поэтому я придержал язык, зато сделал пару неискренних замечаний насчет того, как здесь «тихо» и как «успокаивает» такая обстановка межсезонья. Пола улыбнулась, соглашаясь со мной, хотя, вероятно, она чувствовала то же, что и я.

После завтрака мы пошли погулять в город. «Город» состоял из нескольких занятных улочек с магазинчиками, претендовавшими на художественный вкус. Утро было солнечное, ветреное и промозглое. Большинство магазинов работали, но улицы в основном были пусты и унылы. Тем не менее Поле все это, по-видимому, нравилось. Она с удовольствием разглядывала на прилавках местные сувениры. Мне стало скучно. Я сел на скамейку и стал читать «Нью-Йорк таймс». Попозже, около половины одиннадцатого, мы решили вернуться в номер и переодеться для тенниса.

На главной улице, ближе к окраине городка, находились два корта. На открытом месте начинало припекать, но в тени все еще было прохладно. На обоих кортах играли, поэтому нам пришлось ждать у входа.

Наконец на ближайшем к нам корте двое мужчин в возрасте закончили игру, и мы с Полой заняли их места. Я был не в форме и сразу это почувствовал. Я не успевал к мячу, ноги не работали, удар слева не получался. Поле тоже было трудновато бегать по корту, но она играла гораздо лучше меня.

— Прошу прощения!

Я оглянулся и увидел слева от себя парня примерно моего возраста, шатена со слегка вьющимися волосами, а рядом с ним симпатичную темноволосую женщину, на вид лет двадцати с небольшим.

— А нельзя ли нам постучать с вами немножко? — спросил незнакомец.

Я подумал, что это с его стороны довольно нахально, особенно учитывая, что мы с Полой играли всего несколько минут. Но тут я вспомнил, что видел на воротах надпись, где говорилось, что корты «только для жителей Стокбриджа». Поэтому я сказал:

— Давайте, почему бы и нет?

Пара прошла на корт, и мы познакомились, стоя у сетки. Их звали Даг и Кирстин. Мы с Полой назвали себя и обменялись с ними рукопожатиями. У Кирстин была очень маленькая голова. Она была хорошенькой, но выглядела пустышкой. Даг был примерно моего роста, но в великолепной форме, со стройными ногами и рельефной мускулатурой. Судя по их выговору — точно не местному, — они, скорее всего, приехали из Нью-Йорка, и я уже жалел, что пригласил их играть с нами. На Даге была дорогая теннисная экипировка — свитер с короткими рукавами и шорты в тон. Кирстин была одета в белое теннисное платье. Каждый из них держал по три ракетки, а Даг еще и большую спортивную сумку, набитую неизвестно чем.

Я взглянул на Полу, притворно закатив глаза, но она, кажется, не поняла юмора.

Мы начали по очереди подавать, и я сразу понял, что ничего хорошего из этого не выйдет. У Дага и Кирстин был прекрасный удар, но они излишне серьезно воспринимали игру. Его рычание и ее стоны после каждого удара напоминали бурные занятия сексом.

Поиграв так минут десять, Даг сказал:

— Ну что, ребята, сыграем на счет?

— Даже не знаю, — сказал я.

— Ты что? — спросила Пола.

— Не знаю… то есть если все хотят играть, то я готов.

Даг собирался разыграть подачу, но я сказал:

— Не надо, подавайте вы.

— Тогда за вами выбор стороны.

— Мы можем играть здесь.

— Отлично, если вам не нужен ветер. Чьими мячами будем играть?

— Можно нашими.

— Когда вы их открыли?

— Сегодня.

Он тщательно осмотрел один из мячей.

— Это «сполдинг», а мы больше любим «уилсон». Не возражаете, если поиграем нашими?

— Пожалуйста, — сказал я.

Первым подавал Даг. Запоров два мяча, он заорал: «Черт!», а когда следом Кирстин у сетки пропустила удар с лету: «Что ж ты делаешь?!» Я вспомнил известную истину, что подлинная сущность человека проявляется на теннисном корте. Если это верно, то Даг был величайшим мудаком в мире.

После того как мы выиграли первых три гейма, Даг стал делаться все более невыносимым, Он непрерывно ругал себя и Кирстин, а когда я после одного из его ударов крикнул: «Аут!», он посмотрел на меня долгим уничтожающим взглядом — а-ля Джон Макинрой. Я боялся, как бы он не запустил в кого-нибудь из нас ракеткой.

Тем временем мы с Полой начали уставать и еле переводили дух после каждого розыгрыша мяча, поэтому следующие несколько геймов остались за Дагом и Кирстин. Сейчас, когда они заиграли лучше, Даг перестал орать, но продолжал так же яростно бороться за каждый мяч. После того как я отбил его слабый удар, он так врезал по мячу, что только случайно не попал в голову Полы. Он тут же извинился, но я был уверен, что он специально целился в нее.