Парашют для утопающего

Люся набила полный рот булкой и колбасой, поэтому ответить не могла, но зато яростно закивала и одарила подругу благодарным взглядом.

– Ты меня неправильно поняла, Люся, – пошла на попятную Василиса. – Я вовсе не говорила, что собираюсь узнавать сама! Я вообще хотела, чтобы ты поговорила с Потаповым, а не я.

Виктор Потапов работал вместе с Павлом Курицыным – сыном Василисы, то есть защищал покой и сон российских граждан. Однако, в отличие от Пашки, он не умел так лихо отвертеться от вопросов настойчивых женщин, и при умелом подходе из него просыпались драгоценные крохи нужной информации. К тому же он никогда не приносил к ним своих детей, если чувствовал, что сыщиц куда-то понесло, а просто по мере возможностей пытался оградить их от неприятностей. Правда, портило парня то, что он все же регулярно жаловался своем другу Пашке, что дамы ему парализуют всю работу. И вот сейчас надо было немедленно найти к нему очередную отмычку – дело становилось слишком неприятным.

– Ну что ты на меня смотришь?! – волновалась Василиса и автоматически массировала теперь морду Малыша. – Опять мне Витьку на себя брать? Его же тоже так просто не возьмешь! Тут что-то придумать надо!

– Вот и придумай, – как-то слишком серьезно проговорила Люся. – А я буду думать, как нам эту змею очковую взять.

– Эту девчонку на иномарке? – округлились глаза у Василисы. – Люся! Это очень опасно! Даже и не думай!

– Пора, – тяжко вздохнула Люся. – Сынок уж больно распоясался. Мне кажется, он приступил к решительным действиям.

– К каким?

– Если бы я только знала…

Женщины сцепили зубы и поплелись смотреть сериал – они ждали Марину, но той все не было, а с сериальными переживаниями ждать было легче.

Василиса уже позвонила Потапову, узнала, что тот в командировке, переключилась на другой сериал, а девчонка все молчала.

В девять часов, когда уже последняя надежда приказала долго жить, Василиса решительно направилась к телефону.

– Люся, приготовь мне валерьянки, – мимолетом бросила она, готовя себя к худшему.

Телефон Маринка не брала. И только после двенадцатого гудка Василиса услышала ее голос сквозь какие-то помехи:

– Алло!.. Я вас слушаю!

– Марина, это Василиса Олеговна, что у тебя стряслось?

– Ой, я умираю…

– Что?!! Что ты делаешь?!! – перепугалась Василиса.

Люся резко убавила звук в телевизоре и насторожилась.

– Подождите… я сейчас перезвоню… – проквакала в трубку Маринка и отключилась.

– Что там, Вася?

– Ничего страшного, Люся. Ты, главное, не волнуйся, – не знала куда деть руки Василиса. – Она просто… ну так тихонько умирает. Сейчас обещала перезвонить.

– А если не успеет?

– Ну-у… наверное, рассчитала все по минутам… Ну что ты спрашиваешь?! Я и сама…

Телефон оглушительно затрезвонил, и к нему кинулись сразу обе хозяйки.

– Ну, Люся, дай я! Тебе нельзя! – вырвала из рук подруги трубку Василиса и затараторила: – Марина, ты что – умираешь? Что случилось?!

– Ой, ну я от вас умираю… – снова заговорила девчонка, но тут же поправилась: – Я от вас тащусь!

– Люся, она от нас тащится, а не умирает, – быстренько пояснила Василиса подруге и уже строже заговорила с девчонкой: – Что это у тебя за выходки?! Умирает она! Тащится! По-человечески говорить совсем разучилась?

– Не, ну а чо вы сразу – чо случилось, чо случилось? – оправдывалась та. – Чо со мной случится-то? Только все хорошо налаживается, так вы сейчас накаркаете!

– Ты обещала прийти, а сама не пришла! Мы же должны знать – ложиться нам спать или тебя дожидаться! Между прочим, это ты просила найти вашего братца, мы не навязывались!

Вероятно, Маринка просто забыла, что куда-то должна была прийти. Она смущенно захихикала и принялась неумело врать:

– Ой, ну я это… А я как раз к вам собиралась, да… а потом смотрю – времени уже много. Опоздала – прикиньте! Не, ну я ж не стану таких нормальных теток тревожить черт-те во сколько, правильно же!

Василиса услышала, как рядом с Маринкиной трубкой кто-то требовательно забасил.

– Ты не одна, что ли?

– Ой, ну прям ваще! – снова захихикала девчонка. – А чего я одна-то буду?! Мы ж с Гриней!

У Василисы от сердца отлегло. Хорошо хоть с этими все в порядке – мир да согласие. А Маринка не успокаивалась, делилась счастьем: