Парашют-убийца

– Ну, конечно. Вас же зафиксировали спецслужбы, когда вы входили в гостиницу, – радостно, словно сообщая ей до крайности приятное известие, сообщил Мендоза. – Да и некоторые подробности вашего дальнейшего пребывания в отеле нам тоже прекрасно известны. Не будем пускаться в долгие обсуждения – вам и самой это вряд ли захочется. Факт в том, что и на ваших глазах Лавров кололся наркотой. Помните? Вижу. Вижу, что вы уже начинаете вспоминать. Таким образом, мы пробудили память.

Инженер с удивлением взглянул на Лауру. Факт ее присутствия в номере у Батяни стал для него новостью. Впрочем, сейчас было не до этого…

– А вы, капитан, расскажете о том, как в вашем, понятно, присутствии президент пускал ракету в госпиталь. Вы, конечно, были против, вас переполняло возмущение. Я даю вам возможность поимпровизировать: возможно вы хотели даже убить кого-то из этой сладкой парочки, которая занималась такими чудовищными вещами. Но, конечно, под дулом автомата вы вынуждены были управлять вертолетом. Так сказать, со слезами на глазах… Как подумаю про все это, так у самого слезы на глаза наворачиваются, – издевательски покачал головой Мендоза, – трогательная история. Вот, собственно, и все, что от вас требуется. Мы, конечно, проведем с вами тренировки, чтобы все звучало как можно более естественно. Надо ведь сыграть естественно, натурально, но в целом я надеюсь на вашу фантазию и воображение. Таким образом, вот такое у меня к вам предложение, от которого трудно, очень трудно отказаться.

Колумбиец обвел взглядом пленников, наблюдая за тем эффектом, который оказали на них его слова.

Самым убитым был, пожалуй, Пушкарев. После того, что он услышал, россиянин совсем сник. Экзотическое путешествие обернулось сплошным кошмаром. А он надеялся развлечься, оторваться в загранкомандировке. Еще бы – когда подобное еще произойдет! И вот то, что получилось, превзошло все ожидания. Он уныло взглянул на своих коллег по несчастью.

В отличие от него Маурильо пребывал совсем в другом настроении.

– Ничего у вас не выйдет, – раздельно произнес он, – можете и не надеяться. Президент жив, я видел, как Лавров спас его. Если бы это было не так, вам не надо было бы ломать эту комедию. Надеетесь на наших спинах в рай въехать – не получится. Да я за президента жизнь отдам! – сорвался он на крик.

– Как это впечатляюще выглядит, – ухмылялся колумбиец, – вы только взгляните, ребятки: люди в столице деньги платят, чтобы в театр сходить, представление посмотреть, а здесь у нас бесплатное зрелище, да еще какое! Оскорбленная гордость бушует! Все-таки команданте прогадал: вы бы с гораздо большей пользой могли занять пост ну, скажем, министра информации. Представляете, послушав вас, народ Венесуэлы как один стал бы под знамена революции.

– Народ и так стоит под знаменами!

– Ну, это ваше мнение. У меня не так много времени, чтобы спорить, – Мендоза согнал мерзкую улыбку с лица, и оно стало еще более неприятным. – Меня интересует ваш ответ, ну?

– Да я лучше подохну, чем изменю присяге! – мрачно бросил пилот и снова умолк.

– Вы не представляете, насколько просто это устроить. А что нам скажет мужественная сеньора? – обратился Мендоза к девушке.

– Нет. Я не согласна, – далеко не так решительно, но отрицательно произнесла она.

– Да что с ними разговаривать! – не выдержал один из охранников. – Мне уже надоело слушать этот бред. Не хотят – пожалуйста. Вывести их наружу да и столкнуть вниз, чтобы патронов не тратить! Стоило тащить сюда этих идиотов. Им уже с детства мозги промыли так, что они превратились в роботов. Надо решить эту проблему.

– И в самом деле, Мигель, чего мы с ними цацкаемся? Кончить их и дело с концом! – поддержал его коллега. – Правда, с этой цыпочкой, – он плотоядно взглянул на Лауру, – я бы поразвлекался. Отдай ее мне, Мигель!

– Почему это тебе?

– Тихо! – повелительно поднял руку Мендоза. – Говорить будете, когда я разрешу.

– А по поводу вас, – снова повернулся он к пленникам, – даю время до завтрашнего утра. Не надо спешить с ответом, подумайте, рассудите как следует. Не буду вас пугать, рассказывать об ужасных последствиях и так далее. У вас всего два варианта: либо вы соглашаетесь и выполняете мои условия, либо вас никто и никогда больше не увидит. Все просто. Выбирайте, что вам важнее – жизнь либо смерть ради Уго, чья песенка спета. На этом мы вас оставляем и надеемся на ваше благоразумие.

Тяжелая дверь с лязгом закрылась за удалившейся бандой. В коридоре слышались шаги и громкая ругань. Боевики продолжали убеждать предводителя сбросить пленников в пропасть, но «напоследок побаловаться с красоткой».

– Да, дела… – простонал инженер, обхватив голову руками, – какого черта я ввязался во все это?

– А у тебя что, был выбор? – резонно напомнил Маурильо.

Он встал и заходил по пещере, меряя пространство из угла в угол.

– Ну нет! Измены они от меня не дождутся! – говоря, он яростно рубил воздух ладонью. – Мы должны быть как камень.