Парацельс – врач и провидец. Размышления о Теофрасте фон Гогенгейме

Кажется, что порицание Гогенгеймом внешнего церковного антуража и его критическое отношение к пышным молитвословиям отражают его стремление к пребыванию в духовном молчании и углублению в самого себя. В составленном им комментарии на Евангелие от Матфея он советует читателям закрыться в собственном сердце и, затворив уста, пребывать в молчании. Те же рекомендации можно встретить в пятой главе книги «О невидимых болезнях», в которой осуждаются как католические «церемонии» (IX, 343), так и яростный фанатизм анабаптистов. В раннем сочинении «Семь тезисов о христианском идолопоклонстве», написанном Гогенгеймом во время пребывания в Зальцбурге, говорится о том, что верующим христианам нужно не механически повторять вслух «Отче наш», но молча и со смирением хранить каждую строку этой молитвы в своем сердце (II, 3, 22). В этом смысле молитва Господня предстает у Гогенгейма единственной молитвой, необходимой для спасения. Молитва в данном случае полностью спиритуализируется. Это очень сильно напоминает нам мистическую традицию, к которой, к примеру, принадлежал Николаус фон Флю. Говоря о сердечной молитве, Гогенгейм подразумевал особое расположение мыслей, осмысленную и целенаправленную деятельность, в которой человек участвует сердцем, а не ртом. Рот, с точки зрения Гогенгейма, создан для того, чтобы «есть, пить, вести беседы, в каковых делах человек часто забывает даже об утренней молитве» (II, 3, 22). По степени уверенности в своей правоте и необходимости внутреннего молитвенного делания эти слова сближают Гогенгейма с Лютером. Парацельс выражает недовольство тем, что во время молитвы христианин подчас вынужден заниматься «проклятой работой» (II, 3, 22), которая часто мешает молитвенному настрою. Забывчивость и неумение сосредоточиваться, свойственные большинству людей, вызывают особенное беспокойство у Гогенгейма. «По этой причине, – пишет он, – мы должны молиться ежедневно… ведь поступать таким образом заповедовал нам Господь. Нам следует помнить о молитве, для того чтобы осознавать свою причастность божеству, которая определяется отношением творения к своему творцу. Мы не должны молиться Богу в надежде достичь благодаря нашей молитве небесного царства, поскольку оно уже достигнуто молитвой, мучениями и смертью Его Сына» (II, 3, 23). Причина почтительного отношения к молитве «Отче наш» состоит в том, что это не наша молитва, но молитва Иисуса Христа за нас. Именно в этом состоит ее сила! Поскольку Христос сам молится за нас, наша молитва не имеет для него принципиальной ценности. Получение насущного хлеба и прощение прегрешений меньше всего зависят от нашей молитвы. Смысл молитвенных упражнений кроется не столько в молитве, сколько в вере. «Молитва не необходима человеку, сильному в вере. Смысл молитвы не в количестве произнесенных фраз или особом молитвенном усердии, но в вере в Бога, гнездящейся в сердце человека. Мы молимся из глубины нашей веры, не сомневаясь в ее истине и не испытывая в ней недостатка» (II, 3, 24). Учение Парацельса о молитве лишь на первый взгляд представляется выражением христианского минимализма. После внимательного изучения перед нами открывается полное надежды, кипучее благочестие, выдержанное в лучших лютеранских и мистических традициях.

Наряду с подчеркиванием важности внутреннего делания, проистекающего от полноты веры, в центре парацельсистского богословия находится свойственная ранним францисканцам убежденность в изначальной простоте христианства. Гогенгейм не только противостоял любым попыткам придать евангельскому учению догматизированную и диалектическую форму и в этой связи отчаянно критиковал работы известнейших христианских мыслителей от Августина до Фомы Аквинского и Марсилио Фичино. Он, кроме того, придерживался твердого мнения о ненужности и бесполезности проповедей, произносившихся представителями духовенства. По Гогенгейму, основание христианской религии покоится на трех крупнейших событиях мировой истории – рождении, смерти и воскресении Христа. Этими тремя эпизодами из жизни и посмертного существования Спасителя ограничивается драматургия спасения. Гогенгейм не видит смысла в бесконечном повторении проповедником одних и тех же положений. «Разговаривай сам с собой, – писал он, – и не позволяй попам становиться между тобой и Божьим Словом. Оно должно храниться внутри тебя… Проповедь потребна только для неверных… если вы считаете себя верующими людьми, верите во Христа, то вы должны знать его Евангелие и чтить Его заветы. Если вы верите от сердца, то Евангелие и без проповеди входит внутрь вас. Если же сердце ваше остается глухим к вере, то самая лучшая проповедь ничего не даст вам» [439] .