Парава — «летучие рыбы»

Солнце в открытом океане палит нещадно. Матросы обессиленные лежат под палубным тентом. На каное паруса превращены тоже в тенты. В их тени ныряльщики занялись едой. Парава выходят в море натощак. И только на пути к месту лова они позволяют себе съесть немного холодного вчерашнего риса и сушеной рыбы.

«Валампури» с трудом тащит флотилию, она делает всего три-четыре узла. Буксирный канат дрожит от напряжения.

— Это еще ничего, — говорит капитан, — а вот при англичанах в департаменте был старый колесный пароходишко. Он назывался «Маргарет». Толку от этой «Маргарет» никакого не было. В безветрие англичанин-инспектор собирал ныряльщиков и говорил: «Мы можем взять на буксир только пятнадцать каное. Бросайте жребий». Вы думаете, парава соглашались? Они отвечали: «Возьмите всех или никого». Инспектор выходил из себя и обзывал их упрямыми мулами. Но парава твердо стояли на своем. Они ведь живут по принципу «один за всех и все за одного». Иначе в их трудной работе и нельзя. Они предпочитали вставать в четыре утра и добирались к месту лова на веслах или ночевали на островах. А англичанин никак не мог понять, зачем все это делается, и осыпал их бранью.

— А конфликт с денежными премиями? Инспектор предложил ввести денежные премии для каное, которое регулярно выходят на лов. И что же вы думаете? Ныряльщики отказались. Они предложили разделить эти премиальные поровну между всеми каное. Инспектор сказал, что таких кретинов и идиотов он в жизни не встречал. А мне они нравятся. Живут в нужде, бедствуют, но честность ставят превыше всего. В каное, например, десять ныряльщиков. Не каждому из них везет. Одни достают меньше раковин, другие больше. Но деньги, которые они получают за раковины, делят поровну. Они очень щепетильны в этом вопросе. Остается, например, три аны после дележа. Их не разделишь на десять частей. Никто из ныряльщиков себе их не возьмет. Они купят на них банан и разделят на всех.

Капитан смотрит на часы:

— Десять часов. Придем на банку поздно.

Время течет томительно. Пармандади уже не выходит из рулевой рубки. Капитан с безучастным видом сидит на палубе в шезлонге. Берег давно исчез из виду. Крупные волны катятся по океану, начинается сильная бортовая качка. Только к половине двенадцатого мы приходим на место. Каное отвязываются от буксирного каната и на веслах отходят от судна. Ныряльщики беспорядочно шлепают веслами по воде, невообразимо шумят.

Каное идут за кормой «Валампури» в два ряда, одно за другим.

— Акул пугают, — объясняет капитан. — Мы сейчас им поможем.

«Валампури» описывает несколько кругов вокруг места лова: шум мотора тоже пугает хищников. Каное сначала группируются (ныряльщики читают молитву), затем снова рассыпаются и начинаются приготовления к лову.

К борту «Валампури» подходит инспекционная лодка. Волны поднимают и опускают ее, грозя разбить о борт шхуны. Когда очередная волна подняла лодку, я спрыгиваю в нее. Вслед за мной прыгает Баскар, инспектор из департамента. Ни сидеть ни стоять в лодке невозможно. Волны швыряют ее как яичную скорлупу. Нос лодки задирается так, что закрывает горизонт, потом стремительно: падает, и тогда Баскар, я и неукрепленный бак с бензином стремительно несемся к носу. Целый каскад соленых брызг обрушивается на нас. Потом лодка начинает крениться на левый борт до тех пор, пока кипящая пена очередной волны не заливает ее.

Мы с Баскаром, сидя в воде, упираемся ногами в железный бак, не давая ему упасть на нас. Когда лодка кренится на правый борт, все начинается сначала. У Баскара злое и несчастное лицо. Его щегольская, сиявшая утром белизной рубашка мокра, перемазана мазутом и пахнет бензином. Не могу сказать, что я в лучшем состоянии. Но я не жалуюсь, потому что инициатором «прогулки» в моторной лодке была сама. С нее лучше наблюдать за ловом. Баскар смотрит на меня непрощающим взглядом. Когда он обсох и обрел дар речи, он сказал все, что думал обо мне.

Но это было гораздо позже, а теперь мы качаемся в центре группы каное, с которых первая партия ныряльщиков уже ушла под воду. Вторая готовится к погружению. Вынырнувшие парава плывут к своим каное. Их движения в воде напоминают брасс, но головы они все время держат на поверхности. Они подплывают к каное, отдают раковины саммати и тут же снова цепляются за веревки с грузом. Погружаются каждые три минуты. Несколько человек в масках, но у большинства ныряльщиков их нет. Тхондаи работают беспрерывно, поднимая и опуская на веревках камни. Банка, видимо, оказалась неудачной, и ныряльщики теперь без стеснения проезжаются по адресу пармандади.