Паразитарий

— Папа, мы всегда тебя будем любить, только уступи Зевсику трон, а то я скоро тронусь от беспорядков, которые ты развел в нашем мире. Варварство! Где это слыхано, чтобы отец поедал своих детей? И это в век свободы, гласности и демократии!

— И ты, Брут, — вскричал Кронос и горько заплакал. — Рея, где ты, моя возлюбленная? Откликнись у первого микрофона.

— Я с тобой, мой повелитель, — отвечала Рея. — Сейчас я подожгу трон. Пусть лучше никому не достанется! А может быть, на самом деле тебе, мой Кронушка, уступить своему родному сыну трон, а мы с тобой и в прихожей разместились бы?

— Зачем в прихожей, — сказал Зевс. — Мы выделим вам у подножия Олимпа хороший участок, и вы построите себе небольшую, но удобную дачку. Будете на свежем воздухе выращивать косуль, патиссоны и ячмень.

— Кронушка! Соглашайся! Я так люблю лепешки из ячменя.

— Значит, меня вы порешили поставить на земледелие. А вы знаете, чтобы погубить бога, надо поставить его либо на сельское хозяйство, либо на просвещение. Значит, вы решили меня погубить! О небо, кончился Золотой век, кончился настоящий Паразитарий. Наступает новая эра — эра демократического узурпаторства и эра патиссонов!

— Батя, предлагаю заткнуться, ибо в противном случае я тебя вынужден буду низвергнуть в Тартар, для чего немедленно примем закон во втором чтении!

— Отца в бездну?! Отца родного в пропасть! Боги добрые, вы только послушайте, что этот отрок речет! Поймите, что вы посягаете не просто на власть, вы посягаете на будущий свой покой. Я заглатывал своих деток только во имя блага нашего, во имя того, чтобы не было на земле ни революций, ни бунтов, ни забастовок, ни межрегиональных потасовок! Я платил своей родной плотью, чтобы вам безбедно жилось на нашем благородном Олимпе! А что будет, когда я буду низвергнут?! Пожары, братоубийства, расколы, резня, голод и холод — вот что вас ждет в дальнейшем.

— Разберемся, отец, — сказал Зевс, отрывая Кроносово ложе от стены.

— Что ты хочешь? Что ты делаешь? Неужто ты сбросишь отца в Тартар?

— Нет выхода, папаня, — ответил Зевс. — Революция всегда требовала жертв. Заметь — у нас не какой-нибудь семейный переворот, а настоящая революционная ситуация. Мы берем власть навсегда, а не на одно-два тысячелетия. Кто был никем, тот станет всем! Отныне и вовеки! А ну, Гера, помоги сбросить отца в пропасть! Во имя сына и чистого неба, во имя того, чтобы не было раздоров на Олимпе, не было кровавой вражды, эй вы, боги и смертные, сходитесь же все к подножию Олимпа, вы, пахари и ремесленники, торговцы и колбасники, лидеры партий и проходимцы, рукоделы и поселенцы, воины и гетеры, республиканцы и демократы, впередглядящие и вислозадые, владыки и рабы, сходитесь же все и пойте славу во имя обновленного Олимпа, Олимпа с новым мышлением, бес бы его побрал, я буду ласков, весел, мил, я позабуду войны и мятежи, походы и пожары. Зевс смерть назначил тому, кто дал свободу воинам. Курите фимиам, чтобы сладко было во рту и в душе! Слава Гере! Слава Посейдону! Аиду слава! Пусть никогда не будет Тишины, Застоя и тщедушного блаженства! Пусть всегда будет солнце! Пусть всегда будет Гера! Пусть всегда буду я! Если понадобится защитить наш правопорядок, чтобы было мощное единство, из которого ни одна тварь никуда не выйдет, ни один народ не выползет! Так вот, чтобы защитить это единство, мы, если понадобится, введем не только комендантские часы и чрезвычайные положения, мы начнем столько войн, сколько нам понадобится для сплочения смертных и бессмертных существ. В военные походы отправятся колбасники и виноделы, бездельники и горожане, шлюхи и шляхтичи, басурманы и земледельцы, представители меньшинств, большинств и среднеазиаты! Мы никому не дадим спуску. Мы публично будем сдирать шкуры! И по две! И по четыре! И по двадцать шкур будем драть!

— Откуда набраться стольким шкурам? — спросила шепотом непосредственная Артемида.

— Ошкуривание — бесконечный процесс! Не то государство является сильным, которое сдирает по одной шкуре, а то, которое бесконечно дерет своих подданных! Да здравствует самый аристократический в мире Паразитарий! Смирение — высшее блаженство смертных! И пусть помнят все, что ничего нет дороже для всякой ординарной сволочи своей собственной шкуры!

— Да здравствует громовержец! Да здравствует великий Зевс! — кричала толпа. — И будь проклят Кронос!

Говорят, боги дают великий пример простым смертным на многие годы, на века, на триллионы лет! Когда Зевс заваривал свою кашу, Гера бросала дрожжи в молодое вино, оно клубилось и пенилось, и она приговаривала:

— Пусть же бурлит все, киснет пусть и вздымается пусть — в этом единственный смысл Бытия — в себе и для себя, как скажут чокнутые философы более поздних веков…

69