Паразиты

И она ушла. Теперь ее не вернешь. Бессердечная чертовка; только из-за того, что ее несчастную мать угораздило заболеть, Мария вынуждена впервые за все это время остаться с Кэролайн одна.

Чарльза дома не было. Ну как назло. Какой-то идиотский обед недалеко от Колдхаммера, на котором ему непременно надо присутствовать и который - Мария в этом нисколько не сомневалась - не имел ни малейшего значения. Но в таких делах Чарльз придерживался твердых принципов - обещание есть обещание, он не должен никого подводить. И рано утром уехал на машине. Селия, на чью безотказность Мария имела полное право рассчитывать, тоже попросила извинить ее.

- Я не могу приехать, Мария, - сказала она по телефону. - У меня свидание, его нельзя отменить. Кроме того, Папе нездоровится.

- Как же ты можешь идти на свидание, если Папе нездоровится? - спросила Мария.

- Могу, потому что это недалеко. Просто надо взять такси до Блумсбери*. А на поездку к тебе в Ричмонд* уйдет целый день.

Мария в разражении повесила трубку. Какая же Селия эгоистка. Если бы сиделка предупредила заранее, можно было бы послать телеграмму Труде. Труда могла бы приехать к ней на день из своего маленького коттеджа на Милл-Хилл, где она теперь жила в полном уединении. Правда, ревматизм почти лишил Труду возможности двигаться и, сославшись на него, она тоже могла бы отказаться приехать. Все на что-нибудь ссылаются. Никто не желает пальцем пошевелить, чтобы помочь Марии. Она выглянула в окно своей спальни и с облегчением увидела, что в белой коляске не заметно ни малейшего движения. Коляска стояла неподвижно. Если повезет, она так и простоит до конца завтрака. Мария заколола волосы и стала рассматривать новые фотографии. Дороти Уайлдинг, поистине воздала должное им обоим. У Чарльза немного чопорный вид и челюсть кажется немного тяжелее.

Что же до нее самой, то ее уже давно так не снимали; особенно хороша фотография, где она держит Кэролайн на руках, смотрит на нее и улыбается. "Дост. миссис Чарльз Уиндэм у себя дома. До замужества, имевшем место в прошлом году, она была известной актрисой Марией Делейни". Почему была? Почему в прошедшем времени? К чему этот намек, что Мария Делейни больше не существует? Прочтя эти строчки в "Болтуне"*, она испытала настоящее потрясение. И не в силах скрыть раздражение, показала их Чарльзу.

- Взгляни на это, - сказала она. - Все подумают, что я оставила сцену.

- А разве это не так? - спросил он, немного помедлив.

Мария в изумлении уставилась на него.

- Как? Что ты имеешь в виду?

В это время он наводил порядок в своем бюро, раскладывая по местам ручки, карандаши, бумаги.

- Ничего, - сказал Чарльз. - Неважно. Он продолжал рыться в многочисленных ящичках бюро.

- Разумеется, я не могла выступать, когда носила ребенка, - сказала Мария. - Но мне постоянно присылают пьесы. Все время звонят. Ты, конечно, не думаешь... - Мария замолкла, внезапно осознав, что не знает, о чем

Чарльз вообще думает. Она никогда его об этом не спрашивала. Как-то в голову не приходило. И, по правде говоря, не интересовало.

- Старик на глазах слабеет, - сказал Чарльз. - По справедливости, нам следует чаще бывать в Колдхаммере. Здесь, в Ричмонде, мне не очень уютно. Там столько дел...

Столько дел... В том то и ужас, что нечего делать в Колдхаммере Марии. Чарльз иное дело. Поместье родителей - его дом. Его жизнь, там он не знает ни минуты покоя.

- Я думала, ты любишь этот дом, - сказала Мария.

- Да, люблю, - ответил Чарльз. - Я люблю его потому, что люблю тебя. Это наш первый общий дом, здесь родилась Кэролайн, но надо смотреть правде в глаза: здесь мы только на время. Недалек день, когда Колдхаммер потребует всего моего внимания, всех сил.

- Когда умрет твой отец? Ты это имеешь в виду? - спросила Мария.

- Он может прожить еще много лет. Не в этом дело, - возразил Чарльз. Дело в том, что он с каждым днем все больше и больше зависит от меня. Как не нравится мне дурачиться в Лондоне - хотя, если быть откровенным, это пустая трата времени, за что я презираю себя - в глубине души я знаю, что мое место в Колдхаммере. Не обязательно в самом доме, но где-нибудь поблизости. Нам прекрасно подойдет Фартинга, дом на границе имения, построенный по проекту Лютьенса*. Я в любое время могу получить его в полное распоряжение. Помнишь, когда-то он привел тебя в восторг?

- Разве? - вялым тоном проговорила Мария.

Она отвернулась и заговорила о чем-то другом. Их разговор был чреват кризисом. А кризис это нечто такое, чего всегда следует избегать.

Но в то утро, сидя одна в своей спальне, она вновь вспомнила разговор с Чарльзом. Ричмонд недалеко от Лондона, и Марии это очень удобно. Полчаса - и она в любом театре. Каждый вечер Чарльз забирает ее на машине, и в половине двенадцатого она уже дома. Сущий пустяк.