Паразиты

Уихара дочитал последний абзац и залпом допил давно остывший кофе. Комната тонула во мраке – на дворе была уже глухая ночь. Мерцание компьютерного монитора чем-то напоминало свет далекого маяка в открытом море. От холодного кофе во рту чувствовался странный привкус. Уихара пошевелил пальцами – на них еще остались следы засохшей спермы. Сперма издавала характерный запах, но Уихара не обратил на это никакого внимания. Раньше этот запах возбуждал в нем желание умереть.

Все три прочитанных текста смешались у него в голове. Рибосомы, основания, аппарат Гольджи представлялись Уихара кирпичиками, деревянными балками, колоннами, которые складывались в некое подобие ацтекской пирамиды. Внутри этой пирамиды, в святилище, клейменные каленым железом бараны толпились вокруг алтаря, чтобы пожрать сердце доктора Шанке. Все четыре склона пирамиды были залиты кровью, а на самом верху стояли три сморщенные старухи с разрисованными грязью лицами по имени Глицин, Тирозин и Фенилаланин. Из всего прочитанного Уихара ясно понял только пример с ключом и замочной скважиной. Если, например, представить замочные скважины в виде пор, то все не так уж и сложно… Поры ведут под кожу, внутрь организма. Их можно сравнить с бесчисленным множеством замочных скважин, а все эти энзимы и ферменты будут тогда ключами, которые должны отыскать скважину, которая подходит им по форме. «Конечно, это многое объясняет! – мысленно возликовал Уихара. – Раньше в мои поры, или скважины, вставляли неправильные ключи! Поэтому я не мог ни с кем нормально общаться и боялся выходить один на улицу. Но теперь-то все будет по-другому… Теперь все ключи попали в нужные скважины, дверь наконец отворилась, и я понял свою истинную природу!» Мысли его лихорадочно перескакивали с одной на другую, и каждая клеточка, каждая пора его тела пылала огнем. Надо было срочно начинать действовать… «Это еще одно доказательство!» – думал Уихара. Он принялся повторять про себя последние фразы из текста: «…Червь хослокатерия – это провозвестник надежды для поколений организмов, обреченных на скорую смерть. Те из людей, кто ощущает в себе его присутствие, являются Божьими избранниками, обладающими правом на уничтожение, убийство и самоубийство…» Уихара соскочил с кровати и бросился на кухню. Там он схватил большой нож с затупившимся лезвием и сунул его за пазуху. Похоже, он вновь вообразил себя древним мексиканским жрецом…

* * *

Пустырь в конце тупика был огорожен забором, за которым смутно вырисовывались силуэты опор линии высоковольтных передач. Местность была покрыта густым туманом. Уихара стоял перед тремя полуразвалившимися строениями, когда-то бывшими щитовыми домиками. Оттуда не доносилось ни единого звука, и ни единый луч света не прорезывал кромешную тьму. Уихара был здесь накануне днем, когда выслеживал старуху, разговаривавшую сама с собой. И хотя он почти позабыл, как выглядело это место при дневном свете, сейчас он готов был побиться об заклад, что-то здесь изменилось. Вчерашний день теперь вообще казался Уихара далеким-далеким прошлым…

Судя по всему, всеобщая электрификация сюда еще не докатилась. Уихара с трудом нащупал проход и приблизился к первой хибаре. Под ногами зашуршала сухая трава, и, лишенный возможности нормально видеть, он едва не налетел на ржавый остов машины. Уихара встревожился, но ничего не произошло. Все вокруг спало, и до него долетела только пьяная ругань каких-то запоздалых гуляк. Уихара замер, но компания миновала переулок, даже не взглянув в его сторону. «Интересно, сколько сейчас времени?» – подумал он. Впрочем, время теперь большого значения не имело. Беспокойно оглядываясь, он двинулся было вперед, но тут же споткнулся и оцарапал себе руку о какую-то автодеталь. Сначала боли почти не было, но рука стала липкой и влажной.

– Еще нож выскользнет, чего доброго, – пробормотал Уихара и вытер ладонь о штаны.