Паразиты

Уихара присел на корточки, не выпуская из рук веревки. Судя по всему, ящики с «консервными банками» были сброшены сюда сверху. Он навел фонарь на второй ящик, на котором значилось: «Иприт». Одно было непонятно – отчего эти иероглифы вызывали такое гнетущее чувство? Написаны они были вручную, кистью. Со временем дерево потемнело, и надпись стала едва заметной, но вряд ли дело было только в этом. Само начертание букв рождало в душе какое-то беспокойство. И тут Уихара осенило: такое же начертание было у тех иероглифов, что он видел в фильме. Титры на экране, слова на транспарантах – все было выполнено в той же манере, что и на крышках ящиков. Теперь, глядя на эти полустертые от времени иероглифы, он вспоминал жуткие картины войны.

Солнце поднялось достаточно высоко. Его лучи проникали сквозь листву и падали в подземелье, образовывая световой конус. Затхлый подвальный воздух пришел в движение. Уихара почувствовал, что начинает согреваться. Свет словно просачивался сквозь него, создавая впечатление теплых водяных струй. Уихара запрокинул голову и прикрыл глаза. В тот момент он испытывал истинное наслаждение, такое же, как вчера, когда сидел у ручья. Слабые лучи осеннего солнца вытапливали из его души накопившийся лед. Это было совершенно новое ощущение – его тело как будто раскрывалось в потоке света, а по жилам бежало тепло… словно отдельные части его существа снова становились единым целым. Уихара однажды слышал, как говорила о таком состоянии Йосико Сакагами. С микрофоном в руке она стояла на берегу океана, а ее волосы неистово трепал ветер. «Когда оказалась окруженной всей этой красотой, – вещала Сакагами, – то почувствовала, как ко мне возвращается нечто казавшееся навсегда утраченным и я опять становлюсь собой. Я, и только я!» Теперь Уихара понял, что имела в виду знаменитая телеведущая. К нему возвращалось его прошлое, то самое, которое он хотел навсегда забыть. Он закрывал глаза и видел картины из детства, возникавшие на поверхности мыльных пузырей, что плыли в потоке солнечного света. Пузыри появлялись один за другим, проплывали на фоне заплесневелых стен, чтобы исчезнуть, коснувшись конуса, в котором стоял Уихара. В розовом пузыре он увидел себя малышом, сидящим в детском надувном бассейне, с корабликом в руках. Он узнал даже Дораэмона, нарисованного на стенках бассейна. Потом Уихара увидел себя на трехколесном велосипеде, а еще…

Он почувствовал какой-то странный запах. В горле запершило и защипало в носу. Уихара осмотрел помещение, но ничего не обнаружил. Запах был ужасным. Он напоминал кошмарный запах горчицы, которой отец и брат сдабривали лапшу удон. И кроме того, что-то нехорошее стало происходить с его ногами. «…И тут один из нас заметил совсем рядом дыру в бетоне. Небольшая такая дырочка, как раз чтоб просунуть голову. Мы немного подумали и решили, что полезу я… Я ни за что не скажу, что я увидел там, внутри, когда мои глаза привыкли к темноте. Нет-нет, ни за что, пусть даже меня назовут брехуном! Сообщу только одно: через несколько дней после того, как я заглянул в ту дыру, один из моих друзей умер, а другой неизлечимо заболел…»

Уихара понял, что он запросто может погибнуть, если хоть на минуту задержится здесь. «А если я сдохну, то не смогу отпиз…ть этих козлов из „Интер-Био“. И уж точно не увижу Йосико Сакагами!» – с ужасом подумал он.

«…Если бы я знал, то никогда бы не покинул того места, где вода стекала по обнаженным корням и по вкусу напоминала нектар. Когда Япония оказалась на грани поражения, военные заводы, где вырабатывали отравляющие вещества – иприт, люизит и тому подобное, – закрыли, а готовую продукцию укрыли в многочисленных подземных хранилищах и бомбоубежищах по всему Канто. Говорили, что при контакте этих веществ с телом у человека моментально сходит кожа и останавливается дыхание. Как следствие – немедленная смерть. Я отправился на поиски этих секретных хранилищ, но ничего не нашел. Я видел себя погребенным в какой-нибудь пещере, с облезшей кожей и разорванным животом. Наша современная жизнь – всего лишь борьба за выживание. Я никогда не забуду того американца и вида его кишок, свисающих с бамбуковой пики. Поскольку мы продолжаем существовать в этой реальности, так или иначе нам придется проткнуть кого-нибудь такой палкой или оказаться на месте жертвы. Это кому как больше нравится…

Только в той пещере я мог обрести вечную радость и покой… но я упустил оба шанса…»

Скорее всего, под воздействием тепла от солнечных лучей началась химическая реакция. Содержимое «консервных банок» мало-помалу просачивалось наружу, скапливалось под крышками ящиков, а при нагревании распространялось по всей яме. Уихара, недолго думая, ухватился покрепче за веревку и полез наверх. Только сейчас он заметил, что все ниши и трещины в подвале были забиты трупиками мелких зверьков с раздутыми животами.