Парень

Вижу, — сказал Лаци. Из этого парня что-то выйдет, сказал хозяин. Вот этим случаем и воспользовался Лаци Варга: он допил вино, пододвинул стакан к кувшину, заглянул хозяину в глаза и спросил: А что? — Что что? — не понял наш молодой муж. Что из него выйдет? — не унимался тракторист. Как так: что? — снова ответил вопросом на вопрос хозяин. А вот так: что? — настаивал тракторист. Ну… что-то, — попытался закрыть тему хозяин, но Лаци Варга остановиться уже не мог и опять спросил: А что-то — это что? Тут наш молодой муж совсем растерялся, а в то же время очень рассердился на тракториста: не договаривались они, что Лаци, вспахав ему несчастный клочок земли, еще и с вопросами будет приставать, да еще насчет парнишки, который для него, для отца, всего на свете важнее, потому что из него выйдет что-то; но он уже не мог так просто отмахнуться от вопроса. Мысли у него в голове пошли вихрем, как молоко, если в него влить уксуса, — в самом деле, что, что? — вопрос этот кружился в мозгу, не находя опоры, а потом, неведомо откуда, всплыло слово, которое как раз годилось, и он сказал его трактористу: ученый. Ученый? — переспросил Лаци Варга и выпил. Да, ученый, — повторил отец, и слово это уже звучало как бы привычно на языке. Парнишка тоже его услышал, потому что вполуха он все же следил за разговором, он знал, что речь рано или поздно обязательно зайдет о нем, как во всех случаях, когда тракторист пахал им землю или сеял у них. Он услышал, что из него выйдет то, что сказал отец, и ему это понравилось. Главным образом потому, что он думал: ученые — это люди, которые не работают, а просто живут на то, что производят другие, такие, например, как его отец. Профессия это хорошая, потому что платят тебе ни за что, но много. Эти люди, ученые, обедают в ресторанах, строят себе виллы на Балатоне, ездят по всему миру, куда хотят, и за казенный счет. Потом он нашел в телевизоре передачу, которая называлась «Клуб ученых», и раз в неделю внимательно смотрел ее, изучая, какие они, ученые, и как надо вести себя, чтобы быть таким, как они. Потому что быть ученым недостаточно: надо еще ученым выглядеть. Больше всего ему нравились те, кто не боялся стоять перед камерой даже со слегка растрепанными волосами; эти люди делали руками такие движения, что было сразу видно: это — ученые. Когда никто не видел, парнишка старался подражать им: мягко поводил ладонью, как бы разгребая перед собою воздух, потом правой рукой причесывал себе волосы с левой стороны головы, ото лба к затылку, отчего волосы вставали дыбом, как у тех ученых в телевизоре, которые ему нравились; он даже проверял в зеркале, похоже ли он делает. Он думал, что, когда попадет в гимназию в Пеште[2], учителя, как только это увидят, сразу начнут ставить ему пятерки по всем предметам. Но в тот вечер он никаких таких движений пока не умел делать, потому что отец еще не купил телевизор: он его купит только с премии, которую получит к новому году. В деревне это был третий телевизор, раньше телевизорами обзавелись только врач да директор школы, но, если говорить честно, телевизор, купленный отцом нашего парня, все-таки можно считать первым, потому что врач и директор не были такими, как они, а из таких наш молодой муж был первым, кто купил дорогую хитрую технику, которая весь мир приносит к тебе в горницу. На тридцать втором домостроительном нашему молодому отцу все говорили (когда они стояли после работы с пивом у гастронома): купи ты телевизор, он всю жизнь вашу изменит, и в лучшую сторону, совсем другой у вас жизнь станет, уж поверь.

Тридцать второй домостроительный комбинат, где работал наш молодой муж, был как одна большая семья: каждый тут заботился о каждом, одним словом, это был коллектив. На митинге, по случаю четвертого апреля[3], кто-то из выступавших так и сказал: люди, мы с вами — один коллектив, а общество наше — такое общество, где коллектив играет очень важную роль. Народ там, на комбинате, работал с удовольствием, все помогали друг другу. Например, нашему молодому мужу водопроводчики с комбината воду провели в дом, бесплатно, чисто по дружбе, и даже казенный материал для него утащили, сколько нужно. Ему только ванну купить пришлось: ванну не получалось со склада вынести, кто бы им такое позволил! Словом, можно сказать, в стоимость одной ванны вошла вся вода: краны, раковина, водоотводы, даже в хлев больше не надо было воду таскать из колодца: открыл кран, ведро подставил, и готово. Наш парнишка тоже радовался и воде, и ванной комнате, не потому, что теперь чище будет, а просто потому, что есть.

Вот так работали на тридцать втором: вкалывать приходилось дай боже, но зато — коллектив, и это помогало выносить все остальное.