Парень

Парень наш в тот момент еще думал, что не отступит так просто, что он померяется силой с этим бывшим — и снова настоящим — другом девушки, и однажды в какой-то пивной ему представился-таки случай для этого. Девушка была там с другом, и наш парень сказал себе: ну, сейчас я ему покажу, и постарался вести разговор так, чтобы речь зашла о вещах, где он как дома. Друг девушки молча следил за стараниями нашего парня — и заговорил только тогда, когда парень, чувствуя себя триумфатором, что вот он наговорил столько интересного, так что девушка наверняка покорена напрочь и сейчас думает о том, зачем же она отказалась от него, такого талантливого, такого, что он после шести кружек пива — а наш парень к этому моменту сильно уже закосел, — даже после шести кружек наизусть помнит, например, годы правления китайских императоров, помнит целую кучу имен, которые и выговорить-то непросто, представителей всяких там династий, Хань, Цзинь, Вэй, Суй, By и еще бог знает каких, от Чи, первого императора династии Ся, до последнего императора династии Мин, Чжу Юцзяня, который в 1644 году, когда народ восстал против него, повесился где-то на заднем дворе своего замка и тем самым положил конец не только собственной жизни, но и почти трехсотлетнему господству дома Мин, сразу и бытию, и власти. Парень наш ясно чувствовал, что не просто завоевал сердце девушки, но находится в положении, когда ему предстоит решить, хочет он вернуть мечтающую о прощении девушку или не хочет. И тут он выложил главный козырь, который окончательно должен был решить исход поединка: он спросил, а знает ли соперник, кто такой Эрвин Баттяни. На что друг девушки ответил: ну да, это тот, которого в сорок девятом году расстреляли на площади Баттяни[20]. Нет, — захохотал наш парень, да так, что пиво выплеснулось у него изо рта и потекло по подбородку, он вытер его ладонью. Нет, это другой Баттяни, это совсем другой человек! Вот что, сказал друг девушки, насрать мне и на него, и на всех твоих китайских императоров, мне это все до лампочки, — и повернулся к девушке: нам пора. А парень наш стоял, с остатками пива в кружке и с именем Эрвина Баття-ни во рту, и смотрел, как девушка и ее друг выходят из пивной.

Он просто не понимал, чего еще этой девке надо, какого рожна, и думал, что, может, этот друг удерживает ее силой, что она боится его, потому и не посмела принять решение в его, нашего парня, пользу. Когда он проснулся на следующий день, все в его душе: венгерский анархизм, любовь, алкоголь — перемешалось в кучу каких-то обрывков и ошметок. И, словно некое новое направление анархизма, начинало проступать, прорезаться в этой странной куче некое радикальное направление, суть которого — окончательный расчет с бытием как формой власти.

13

Ну что, подал заявление? — спросил отец, когда они сели вечером ужинать. За столом в кухне они сидели втроем. Потому что тесть, который предложил отцу нашего парня, тогда еще не отцу, а молодому мужу, жить в его доме, и отец парня принял это предложение, а со временем еще и много сделал, чтобы усовершенствовать дом: провел водопровод, сделал дорожку между дверью из кухни и будкой сортира, чтобы, если уж надо по нужде ходить через весь двор, не был ты по уши в грязи. Потому что в деревне дождь, уж если идет, так идет, идет, конечно, когда он не нужен, когда как раз в поле работать надо, вот тогда он идет. Но его, конечно, нет, когда все, до последней травинки, на последнем издыхании ждет дождя, когда все сохнет, когда даже объявляют об опасности засухи, — причем никогда не объявляют о засухе, а всегда лишь об опасности засухи, потому что, если объявят засуху, то государство, никуда не денешься, должно платить, а так — нет, потому что опасность беды означает только, что надо к беде готовиться, а не саму беду. Если, скажем, появилась опасность холеры, потому что у восточных соседей или у южных холера уже таки есть, то это не значит, что скотина уже дохнет: она только может подохнуть. Правда, то, что может случиться, чаще всего и случается. И в самом деле подохли у родителей нашего парня куры, и что с того, что приходил ветеринар, что-то там мудрил с прививкой, — только денежки взял, а толку не было. Парень видел, как кур, скончавшихся от опасности холеры, закопали в дальнем углу сада: бабушка парня, которая редко открывала рот, чтобы что-нибудь сказать, хотя обязанностей у нее в хозяйстве было много, вот и сдохших кур она похоронила, — словом, она, бабушка, побросала в яму все двадцать восемь окоченевших куриных трупов, и появилась там, в углу сада, братская могила, потому что курам, хоть и не официально, пришел конец, они стали жертвами не эпидемии, а опасности эпидемии, так же как и в этом случае, в случае засухи, не происходит официально полной гибели урожая, официально этого, из соображений экономии, не может произойти. Короче говоря, отец нашего парня с помощью двух-трех приятелей с тридцать второго домостроительного построил дорожку до сортира, имея в виду как раз нежданные, даже более того, совершенно не нужные дожди.