Парень моей подруги. Запрет на любовь

Если я сожму челюсти немного сильнее, то раскрошу себе зубы. Пора переходить к делу, пока он и Марго с грязью не успел смешать.

— Ты сейчас закрываешь свою поганую пасть и отдаешь мне оригинал с клиентской базой.

— С чего это? — Павлов вскидывает брови. — Давай лучше выпьем, помянем Гелю.

Продолжает упрямо наседать на больное, чтобы вывести меня из равновесия.

Когда вся школа несла под окна игрушки, цветы и свечи, Павлов даже не пытался сделать вид, что ему жаль. Он был занят своей драгоценной ногой. Даже Гелины одноклассники-дебилы испуганно затихли. Девочки выли. Учителя были в шоке: им грозил суд и разбирательства.

Я нарочито-небрежно бросаю в пространство вопрос:

— Как думаешь, если публика узнает о лечении молодой женщины в психушке, она будет так же лояльна к ней?

Павлов замирает со стаканом и поднимает на меня глаза. В них — чернота, беспроглядная темень. С таким взглядом люди идут на крайние меры.

Я не насмехаюсь, а бью его же оружием:

— Да-да, Артурек, я о твоей маме. Ты наливай себе, я подожду — киваю на бутылку. — Я обещаю тебе, что разнесу информацию о ней по всем желтым изданиям, по всем блогерам и сайтам, а они еще дополнят это чем-нибудь интересным. Ее имя не будет полоскать в публичном пространстве только ленивый. Представляешь, какой поднимется шум? Человек, который продает счастливую, зефирную жизнь — наглый обманщик. Да и твоему отцу это прибавит хлопот.

— Моя. Мать. Нормальная, — в его голосе проскальзывает боль и нотка презрения.

— Я не спорю.

— Это все только твои слова.

— Я приложу счета за лечение.

Он усмехается.

— Мой отец тебя с землей сровняет.

— Переживу.

— Она от депрессии лечилась.

— И алкогольной зависимости.

— А кто бы не забухал на ее месте? Отец бил ее, как скотину. Урод! — Павлов бьет кулаком о стол, разбивая костяшки пальцев в кровь. Бутылка подпрыгивает. По поверхности разбегаются трещины, и остается кровавый отпечаток.

— Люди не будут вникать в подробности, повесят ярлык и все. А ей бы не помешали сейчас покой и тишина, тебе не кажется?

— Тебе не кажется? — Передразнивает меня Артур, скорчив рожу, и швыряет бокал в стену.

Я тяжело выдыхаю. Вся обстановка давит на меня. Пространство будто заражено Павловым.

Он вскакивает и отходит к окну. Стоит какое-то время, перекатываясь с пятки на носок. Я молчу: мне некуда сегодня торопиться.

— Так любишь свою девочку, что готов связаться с моим отцом? — Спрашивает уже спокойнее, глядя на ночной город.

— Не твое дело, — расставляю ноги и упираюсь в колени локтями, — Не хрен было соваться к Марго.

Он поворачивается ко мне и усмехается.

— Ты отдаешь мне оригинал и больше никогда не отсвечиваешь на нашем пути, а я не лезу в жизнь твоей семьи.

— На нашем пути! Ты меня разочаровываешь, Владик. Так приторно, что я сейчас блевану.

Я молчу и продолжаю давить его взглядом.

— И где же гарантии? — Продолжает Павлов.

— Их нет. Тебе придется поверить мне на слово. Людей же судят по себе, поэтому тебе придется несладко.

Павлов уходит и через пару минут швыряет передо мной диск и флешку.

— Подавись, сука, — впивается в меня глазами. — Но, если информация о закрытой клинике просочится в сеть, я тебя придушу собственными руками. И это не метафора, Владик. — Артур снова скалится.

Я сгребаю все со стола и иду на выход. Мне не понять, любит Артур мать или больше презирает за слабость. Хищники не умеют сочувствовать тем, кто не так силен, как они.

— Валил бы ты подальше, Павлов.

Он показывает мне средний палец и снова отходит к панорамным окнам. Я выхожу из номера. На душе светло и пусто. Гелю не вернуть, и мне придется принять этот факт, но я могу еще успеть стать счастливым.

Эпилог

Марго

— Влад, веди себя прилично, — смеюсь и уворачиваюсь, но это не помогает: блузка уже расстёгнута наполовину. Влад покрывает поцелуями шею и грудь, жадно лапает меня за бедра.

— Ну, что, Влад? Ты уже сколько меня на сухом пайке держишь? — Заглядывает мне в глаза и снова возвращается к шее. Порочно лижет ямочку между ключицами. Я глажу его шею и затылок. Притягиваю его к себе, противореча своим словам.

Еще немного, и мы займемся сексом в лифте моего дома. К такому экстриму я пока не готова.

Влад прав — последние две недели я только и делала, что зубрила материал с утра до вечера. Сессия была очень сложной и нервной: многие валились и отправлялись на пересдачу. Влад отнесся с пониманием к моему желанию сдать все на отлично и не мешал мне готовиться. Занимался написанием своего диплома и даже успел на пять дней слетать к матери. Вернулся веселый, с подарками.

Только один раз за все время я ночевала у девчонок. Мы с Маринкой вместе разбирали материал и чуть не заработали себе язву от энергетиков и кофе.

Кстати, о девочках: Тася теперь учится жить по средствам. Говорит, что ни о чем не жалеет: чувствует себя свободной. Руководство сети магазинов отметило ее хорошую работу и предложило пройти ей платные курсы, чтобы со временем перейти в офис и взять на себя административную работу.