Парень с крутым нравом

– Кто тебя обидел? Мальчишки? Они приставали к тебе? – Князев интуитивно попал на правильный путь.

Все-таки профессия заставляет любого охранника быть еще и немного следователем.

– Я… он хотел меня… – прозвучало уже осмысленно.

– Кто именно? Я ему уши и еще кое-что оторву, чтобы больше тебя не обижал.

Князев нутром чуял, что перед ним чистая душа, и потому искренне хотел ей помочь даже в ущерб службе. Пусть потом Камышегородский ругает его за то, что зашел на территорию. Девочке надо помочь, успокоить ее.

– Пошли, ты мне его покажешь. Я с ним поговорю по-мужски.

– Спрячьте меня, выпустите. Вам туда нельзя, – уже вполне членораздельно произнесла Вероника.

– Почему? Это нельзя так оставлять. Пойдем разбираться.

– Нельзя! Меня Порошин хотел изнасиловать. Он извращенец.

– Ты уверена? – не мог поверить Князев.

– Вы не верите? – Вероника глянула ему в глаза.

И он поверил. Ведь до этого были искренние слезы. Да и какой смысл девчонке клеветать на спонсора? Она явно была не из тех, кто может придумать подобную историю, чтобы потом шантажировать богатого человека.

– Пошли, я тебя спрячу, потом позвоню одной хорошей женщине, и она заберет тебя отсюда.

– Кому вы позвоните? Только не Ольге Петровне. Она заодно с ними! – ужаснулась Вероника.

– Нет-нет, совсем другой женщине. – Князев приобнял Веронику за плечи, чтобы вести на КПП.

Тут из темноты ударили два мощных фонаря – прямо в лицо.

– Ты какого черта с поста вышел? – прозвучал грозный голос.

– Кто вы такие? – спросил Князев.

– Охрана.

– Я тоже охранник.

– Давай нам девчонку, она убежать хотела. И возвращайся на пост.

Голос Богдану не понравился сразу – наглый, напористый. В нем не ощущалось никакого сочувствия к Веронике, которая испуганно прижалась к бывшему десантнику.

– Зачем она вам?

– Я же сказал, убежать хотела. Нас послали ее вернуть.

– Кто?

– Довлатов.

– Врут!.. Им Порошин приказал. Он педофил. Они его слушаются, – выпалила Вероника.

Повисла пауза. Богдан понял, что услышал правду. Вероника сумела убежать, а педофил решил ее вернуть.

– Она нагло врет, – уменьшил напор человек, говоривший из-за стены слепящего света. – Сам понимаешь, детдомовка, такой контингент.

Слово «контингент», слышанное от Ольги Латушко, покоробило Богдана. Теперь уже отпали и последние крохи сомнений. Он понимал, что ставки высоки. Педофил ни за что не захочет, чтобы правда вышла наружу. Князев должен был спасти девочку.

– Держи ключ, скутер у ворот, – шепнул он. – Беги! – Богдан толкнул от себя Веронику, даже не зная, сколько людей ему сейчас противостоит.

Та не стала спорить и рванула с ключом в темноту, на дорогу. Князев передернул затвор травматика.

– Ни с места! – крикнул он. – Стоять!

В ответ грохнул выстрел. Пуля просвистела у самой головы Богдана.

– Вали его! – крикнул кто-то.

Один из охранников пробежал рядом. Князев хотел подставить ему ногу, но не успел. На него набросились. Богдан раздавал удары налево и направо, сам удивляясь своей прыти. Если бы речь шла лишь о его безопасности или жизни, то он не дрался бы так отчаянно. Сквозь крики, собственный хрип и звуки ударов он расслышал, как завелся мотор скутера.

– Стой! – прозвучал крик, слившийся с пистолетным выстрелом.

Шум мотора скутера отдалялся.

«Цела, – подумал Князев. – Может, все и не зря?»

Он махал кулаками, ставил подножки, уворачивался от ударов. На него наседали двое хорошо подготовленных мордоворотов. Богдана пока спасало то, что он чувствовал за собой правоту и справедливую злость.

Но давали знать себя возраст, постоянное курение. Дыхание сбивалось. Движения становились не такими выверенными. А ведь в драке иногда решают дело не только сантиметры, но даже миллиметры. Богдан выдыхался.

– Получи, гад! – кричал он. – Получи!

«Гад» получал свое, но упрямо держался на ногах. До Князева дошло, что убивать его не собираются. Иначе давно пустили бы в ход не только травматики, но и холодное оружие.

Мордоворот с лысой как колено головой умудрился схватить Богдана. Охранники неплохо работали в паре. Князев был подставлен под удар, который пришелся в дых. Второй был мастерски нанесен в челюсть, которая вышла из суставов. Князев взвыл от боли.

– Заткни его, – посоветовал лысый. – А то дети его услышат, проснутся еще.

Напарник выверенным ударом опустил сжатый кулак на голову Князева. Тот отрубился, так и не узнав, удалось ли ему спасти отчаянную девчонку.

– Жив, – проговорил лысый, проверяя пульс на шее.

– А ты как думал. Я же не на поражение его бил.

– На поражение только стреляют, – профессионально уточнил лысый. – А бьют на отрубон или на болевой шок.

– Какая разница?

– Большая. – Лысый почесал затылок. – Чего с ним теперь делать?

– Закопать. Топить больше нельзя, Григорий строго-настрого запретил.

– Закопать, это еще яму вырыть надо.

– Надо – выроем.

К воротам подъехал джип, из него выбрался Камышегородский. Выглядел он не очень свежим – недавно проснулся, не успел привести себя в порядок.

– Что тут у вас случилось?

Лысый принялся пояснять, но начальник охраны прервал его на полуслове:

– Про девчонку я все уже знаю, доложили. Что с этим чудаком случилось?