Парень с соседней могилы

Похоже, в этот раз биологические часы сыграли со мной злую шутку. Вызвали извращенную реакцию на Лесовладельца! Хотя я понимаю, что он может запросто наплодить кучу ребятишек в одинаковых «лесовладельческих» кепках. Так и вижу перед собой всю эту ребятню, которая шагает за ним с лопатами в руках.

Завтра мне стукнет тридцать пять. На кофе в постель по этому поводу можно не рассчитывать. Мэрта со своим Ненаглядным уехала в Копенгаген, а отец никогда не помнил дней рождений, сваливая эту заботу на мамины плечи. Мама же их всегда помнила — и помнит до сих пор. Медсестры в ее отделении рассказывают, что она то и дело хочет праздновать чей-нибудь день рождения. Увы, зачастую посреди ночи и никак не сообразуясь с календарем…

На работе от меня ждут одного: чтобы я угостила всех тортом «Принцесса». Иначе мне не подарят керамического горшка, который наверняка уже купили в складчину в магазине сувениров.

Эрьян дней рождения не забывал, и его подарки отличались хорошим вкусом, практичностью… и бездушием. Велосипедный шлем, тостер какой-то особой модели, а однажды — пара теплых норвежских рейтуз. Кофе в постель он не подавал — считал, что мы оба предпочитаем беречь наши дорогие одеяла.

10

Уборочная страда окончена, а в лесу я пока работать не собираюсь, разве что пообрезаю суки. Теперь бы надо заняться ремонтом техники, да зацементировать навозную площадку, да перекрасить машинный зал.

А я все лентяйничаю, упускаю день за днем.

Бывает, что, вернувшись из коровника, ложусь в кухне на деревянную кушетку и смотрю в потолок. В окно смотреть не решаюсь, потому как там видно все мои несделанные дела. Иногда читаю «Ланд» — от корки до корки, включая строчные объявления во второй части и некрологи в местном приложении. Браться за что-либо после этого бессмысленно: скоро уже следующая дойка.

Пять лет назад нас, фермеров, оставалось в деревне хотя бы двое. Как и я, Бенгт-Йоран пошел по отцовским стопам, и мы с ним не раз сидели вечером за кружкой пива, обсуждая, как будем пасти скот на общем выгоне и построим там доильню. Но его зять, который служит бухгалтером в муниципалитете, подсчитал, что такое вложение капитала себя не окупит. А потом Бенгт-Йоран встретил Вайолет и выяснилось, что она любит ездить в туристические поездки. И ему стали мерещиться юнцы с черной волосатой грудью и золотым крестом на шее, которые отобьют у него зазнобу, и Бенгт-Йоран в один миг продал дойных коров и начал тоже разъезжать по курортам. Скотину он вместо молочной завел мясную, и в его отсутствие за ней приглядывает городской чувак из зеленых. Зимой Бенгт-Йоран подрабатывает на расчистке снега. Видимся мы с ним теперь редко.

Еще год назад, прежде чем я узнал про материну болезнь, я каждый вечер садился в машину и ехал кого-нибудь навестить. Ясное дело, из тех знакомых, что еще не подались в город. Старики угощали меня кофе и рассказывали про свои болячки, молодые же вечно были заняты: кому-то надо укладывать детей, кому-то — красить ставни на кухне. Но если в доме гостила женина подружка или мужнина двоюродная сестра, меня обязательно звали приехать снова в пятницу, чтобы скоротать вечер вчетвером, и тогда уже можно было пропустить несколько рюмок и отведать жаркого из лосятины, а зачастую и потанцевать. В конце концов нас с девушкой оставляли наедине, и если я к тому времени хорошенько набирался, то затаскивал ее в постель (продолжения у таких историй не было). А этой осенью я ни разу не завел вечером машину, чтоб куда-нибудь смотаться. Изредка, правда, гости наведываются сами. Мне кажется, в таких случаях у них на лбу написано: «Я — хороший сосед». А может, это мое воспаленное воображение.

На днях я ездил в город — нужно было зайти в банк — и опять увидел кладбищенскую тусклятину. Она заходила в библиотеку… между прочим, безо всяких книг. Тут только до меня дошло, что она может там работать. И что же? Я разобрался с банковскими делами, а потом… оглянуться не успел, как мои ноги уже вносили меня в библиотеку! Не слабо…

Очутившись в помещении со стеклянной крышей, я подошел к стойке — и занервничал, даже принюхался: не воняет ли куртка хлевом?

Тут я и углядел тусклятину. Она наклонилась к какой-то малышке и разговаривала с ней, тыча пальцем в книгу. Обе смеялись.

Я протопал к ним и хлопнул тусклятину по плечу. Она в некотором раздражении выпрямилась. При виде меня на лице ее мелькнуло смущение… пожалуй, даже испуг. Я смутился не меньше.

— Ээээ… привет… у тебя тут нет книг… по пчеловодству? — выдавил из себя я, очень стараясь не расплыться в своей вампирской улыбке.

— Конечно, есть, — отрывисто бросила она. — И тебе привет! Только спроси в справочном отделе. У меня сейчас обед!

Главный Простофиля собрался с силами для решающего шага.

— Ты не хочешь… того… съездить со мной на кладбище?

Она долго молча смотрела на меня.

— Да ну тебя, ты это наверняка говоришь каждой встречной! — наконец сказала она и улыбнулась… своей улыбкой школьницы на летних каникулах.