Парень с соседней могилы

Наконец я выловил коровьего педикюрщика, он с утречка приехал, и мы взялись за дело. Через несколько часов, когда мы зашли в дом выпить кофе, позвонила Креветка. Я закрыл дверь на кухню, приготовившись говорить вещи, не предназначенные для ушей мастера. Но оказалось, она звонит не болтать по телефону.

— Мне нужно приехать и срочно с тобой поговорить! — сквозь слезы выдавила она. — Когда следующий автобус?

У меня по хребту побежали мурашки. Видно, настал решающий час. Теперь она выложит все, что думает, и расплюется со мной, после чего мне останется посвящать свои дни исключительно копытам голландок. Жизнь снова потечет под девизом: «Труба зовет везти свой воз — без отдыху и сроку».

Раз уж я стою в прихожей перед зеркалом, не мешает поглядеть на себя. Замызганная вязаная шапка, когда-то оранжевая с коричневым. Из-под нее торчат похожие на рваную паклю волосы, незаметно для меня сильно поредевшие. Неужели это я? Когда я в последний раз смотрелся в зеркало? И ей еще не лень тащиться сюда, чтобы лично поставить меня в известность о разрыве? Клевая девка!

Я безучастно сообщил ей расписание и поволокся заканчивать с копытами. Потом была дойка, и только я собрался возить силос, как появилась Креветка: руки в карманах, берет с грибами надвинут по самые брови. Она осторожно влезла на возвышение, куда подаются корма, и двинулась с дальнего конца хлева ко мне, шарахаясь в сторону, стоило какой-нибудь корове мотнуть головой. Я поставил тачку и ждал Креветку на месте — сам весь напряженный, как натянутый лук.

Она подошла… и обняла меня, прижалась щекой к грязному комбинезону.

— Ты такой обычный и нормальный. И на тебе кошмарная шапка! — сказала она.

Но тон ее ни капельки не соответствовал словам. Казалось, она произнесла: «Слышишь, любимый? Это звучит наша песня!»

Голову даю на отсечение, в коровнике мгновенно посветлело. Так бывает летом, когда выключишь сеносушилку и лампочки вдруг вспыхнут куда ярче прежнего. И ты задним числом понимаешь: вот как, оказывается, может быть светло!

Нет, она приехала не порвать со мной.

Мы пошли в дом, заварили чай и достали из морозилки то, что осталось от булочек с корицей, которые я купил для копытных дел мастера. И Креветка рассказала про свою сотрудницу, отказавшуюся участвовать в свистопляске жизни.

27

Я выросла из своей жизни

наверное пора завести новую одежку

пусть даже с чужого плеча

Свои архивные шкафы Инес приобрела по случаю, когда в 70-х расформировали стоявший в городе полк. Двадцать лет она собирала материалы и распределяла папки по шкафам.

На первых порах это были сведения о ее предках до седьмого колена. Как я понимаю, начала она с изучения собственного рода.

Но зачем ограничиваться людьми, давно сошедшими в могилу?

И она принялась собирать досье на коллег, соседей, бывших одноклассников. Друзей она не имела.

— Мне совершенно не хотелось заводить их, — сухо пояснила Инес. — Дружеские отношения требуют взаимности и сильно усложняют жизнь. Ты не чувствуешь себя свободным.

У нее были досье на кассиршу из ближайшего «Консума», на домоуправителя, на почтальона. Правда, весьма скудные.

— Сведения о них собирать очень трудно, — извиняющимся голосом сказала Инес. — Иногда я беру данные с их домашних страничек в Интернете, иногда основываюсь на собственных наблюдениях. В гости я ни к кому не хожу.

— На собственных наблюдениях? — переспросила я.

Она довольно улыбнулась:

— А ты разве не замечала?

Не замечала? Что я должна была замечать?

— Нет-нет, я ни за кем не шпионю, — продолжала Инес. — Мне совершенно не интересно вмешиваться в чужую жизнь, я не хочу никому ни вредить, ни помогать. И не собираюсь никак использовать накопленные сведения. Впрочем, для большинства людей они не представляют ни малейшего интереса. Тем не менее я договорилась с одним адвокатом, что в случае моей кончины он уничтожит весь архив, не читая. А твое досье я сейчас покажу.

Она выдвинула из шкафа металлический ящик с надписью «Коллеги» и извлекла оттуда папку. Папка оказалась весьма объемистой.

— Садись! — рявкнула Инес, словно я была непонятливой собакой. И раскрыла папку на столе.

В досье оказалось несколько черно-белых снимков: я в библиотеке, на улице, у себя на балконе (последний был явно сделан снизу, с другой стороны улицы). На библиотечных фотографиях проступало сильное зерно — очевидно, меня щелкнули тайком, издали, и отпечатки сильно увеличили.

— Я устроила в ванной фотолабораторию, — похвасталась Инес.