Парфянская баллада

«Дурак я был, да! — писал Рамин. — Прельстившись твоим серебром, не знал я, что есть на свете золото. В Гурабе я нашел его полный кошелек. Кому нужно дырявое ведро, если есть дубовая бочка. Полжизни замазывала ты мне глаза. Теперь я понял, в чем настоящее счастье. И видеть тебя больше не хочу…«

А в конце письма Рамин написал такое нехорошее слово, что и переводить его с пехлеви не хочется.

В те времена не было всяких глупых законов, и письмо Рамина попало прямо шаханшаху. Весь дворец собрал царь царей и прочел его вслух. Особенно обрадовался он последнему короткому слову. На весь зал выкрикнул его тонким голосом шаханшах и посмотрел на Вис. Она смеялась!..

Шаханшах вынул платок и протер глаза. Все смеялись уже вместе с ней. Пришлось посмеяться и царю царей.

Рассказывают, что десять писем отправила Вис Рамину. По ее поручению писал их самый грамотный в Хорасане человек — Мушкин, а отвозил быстрый Азин. Целый месяц плакала, глядя в сторону Гураба, Вис…

Не могло этого быть, потому что в ту же ночь Луна оказалась в созвездии Рака. Если бы не это обстоятельство, трудно было бы врачам определить, почему заболела Вис на следующее утро. Ведь накануне вечером она весело смеялась, а сейчас лежала с открытыми глазами и не слышала, когда говорили с ней…

То, что не ела ничего Вис, мамку не беспокоило. Больше всего испугали ее эти открытые глаза. Ни днем, ни ночью не закрывала их Вис…

И не посылала Вис мамку в Гураб. Мамка сама поехала на том старом хузанском верблюде, который привез ее в Мерв. И Рамину она ничего не сказала. Просто слезла с верблюда и стала молча у дороги, по которой ехал Рамин на охоту.

— Опять ты, старая ведьма! — налетел он и замахнулся плетью. — Мало твоей Вис, что говорят кругом про нас. На базаре стыдно появиться… Нет, хватит позора и безрассудств. Скажи ей, что не дети мы уже. Пора жить, как все люди…

Рамин не ударил мамку. Еще что-то хотел он сказать, но только ожег плетью коня и ускакал прочь. А мамка взобралась на верблюда и поехала назад.

Когда мамка вернулась, Вис посмотрела на нее и впервые за много дней закрыла глаза. Полежав так немного, она встала и принялась за свои дела…

ВОЗВРАЩЕНИЕ РАМИНА

Стареет все, но манят вновь и вновь

Отечество и первая любовь!

Гургани, «Вис и Рамин»

Гуль теперь редко надевала поясок. А когда розы день и ночь перед глазами, рад будешь последнему чертополоху. Только бы не пахнул и покрепче кололся…

В это утро Рамин проснулся с привычной тростниковой сладостью на губах. Гуль, как всегда, была без пояска. Он посмотрел на персики, яблочки, рубины, полумесяцы и зевнул. Потом он увидел прекрасные синие горы Гураба. Белый пар лился над полями. Недвижные гурабские кедры стыли у самой крыши, на которой они спали. Внизу слышался визгливый крик вперемежку с кашлем. Это Рафед, отец Гуль, ругал пастуха за горькое молоко. Бездельник гонял коров поближе к дому, где росла одна полынь…

И вдруг дрогнули кедры, зашевелилась трава на полях, вспыхнули и сразу прояснились горы. Гневным взмахом ресниц стер ночь с остывшей земли Хорасан!

Горячим светом обожгло Рамина. Было синее небо Хузана, теплая ночная пустыня с падающими звездами, мокрая крыша с белой горностаевой нежностью. Ветки карагачей трещали от летящей с неба любви…

Рамин недоуменно смотрел на женщину, спавшую рядом. Ничего не понимая, дотронулся он до чужой розовой груди. Она была холодная как пузырь. Перекрученный поясок валялся в изголовье…

Почему он здесь, что делает?! Рамин вскочил и, надевая на ходу одежду, скатился вниз. Рахш уже ждал, повернувшись к Хорасану. В пылающее Солнце помчался Рамин…

Сухая пыль дороги, ободранные карагачи, грязная вода в арыках — все было такое обычное, что Рамин заплакал. Едущие с базара люди поглядывали на него, но ни о чем не спрашивали. Рахш стоял смирно…

Только когда закатилось за спину Солнце, тронул Рамин коня. Неслышно ступил Рахш на пыльные листья, нападавшие между заборами. Осень была в Хорасане…

Безлунная ночь пропитала Мерв сырым туманом. Темные переулки молчали. Упершись головой в холодную стену, остановился Рахш.

Рамин поднял голову. Слабая звезда расплывалась между оголенными ветками. Хриплым голосом позвал он Вис…

Голос тоже расплылся в тумане. Тогда он крикнул громче. Но как мокрая вата была ночь. Он кричал и плакал внизу, Рамин…

— Почему ты не слышишь меня, Вис?! — жаловался он. — Жизнь проходит. Пустая, холодная ночь вокруг. А я, усталый и растерянный, стою под твоим окном. Вспомни все и посмотри на мою голову. В серебряной паутине запуталась она. Я пришел к тебе, потому что некуда мне больше идти…

Молча плыла между ветками сырая звезда. Жались друг к другу птицы на деревьях. Рамин опустил голову…