Парфянское царство

Готарз контролировал Вавилонию до 81/80 года до н. э. Но в апреле 80 года до н. э. на вавилонских табличках появляется Ород, причем то, что его называют личным именем, предполагает его деятельность и, вероятно, конфликт с царствующим Аршаком (надо полагать, Готарзом), о котором, впрочем, с этого времени нет никаких сведений. Правление Орода было коротким: в 76/75 году до н. э. таблички сообщают нам о царе Аршакане и его сестре-жене царице Исбубарзе^{164}. Должно быть, под этим титулом скрывается Синатрук, который к тому времени — это мы можем утверждать абсолютно точно — находился на парфянском троне.

Происходившему из сакаравков Синатруку^{165} было уже восемьдесят лет^{166}, когда его призвали править Парфией. Сакаравки, разумеется, его поддерживали, но Синатрук, вероятно, был связан родством с Аршакидами^{167} — иначе трудно объяснить, почему считалось, что он может положить конец раздорам среди парфян. Зимой 72/71 года до н. э. Митридат Понтийский просил Синатрука оказать помощь против римлян, но тот отказал ему, видимо, опасаясь выступить против столь сильного противника^{168}. Синатрук умер в 70 или 69 году до н. э.^{169}, и на престол вступил его сын Фраат III.

О времени правления преемников Синатрука мы располагаем более или менее подробными и подходящими для интерпретации источниками. Но прежде хотелось бы перевести свой взгляд с запада Парфии на восток и посмотреть на события тех ста лет, которые сформировали ее новые границы и новые традиции и вообще оказали мощное влияние на всю ее политику.

Глава III На индо-иранской границе

О том, что происходило на восточной границе Парфии, мы в целом знаем немного. Античных историков тамошние события, с их точки зрения слишком отдаленные, интересовали мало. Археологических данных, касающихся территории Восточного Ирана, недостаточно. Индийские источники, казалось, могли бы пролить какой-то свет на общую картину, но их хронология слишком неопределенная. Лишь отчеты китайских путешественников и историков отличаются достаточной полнотой и, насколько можно судить, точностью; кроме того, у них есть важная отличительная черта — события, о которых они рассказывают, можно датировать. Во всяком случае, сведения о так называемых индо-скифских царствах мы прежде всего можем почерпнуть из китайских источников, а не из каких-либо других.

В период между 174 и 165 годами до н. э. племя, обитавшее в провинции Кансу и известное китайцам как юэчжи^{170}, было атаковано их соседями сюнну (гуннами). Как в бильярде удар, нанесенный по шару, передается через него другим шарам, так и движение гуннов передалось другим племенам, которые жили западнее.

Как называли юэчжей греки, не совсем ясно; юэчжи представляли собой смешанную группу, большую часть которой составляло племя тохаров, а правящим или наиболее важным элементом среди них считались арсы^{171}. Изгнанные со своей территории юэчжи вступили в районе реки Яксарт в соприкосновение с кочевым племенем, которое греческие и римские авторы называли саками или скифами; в данном случае это, вероятно, были сакаравки — одно из двух основных подразделений саков^{172}. Юэчжи захватили земли сакаравков и, где увлекая их за собой, а где и «толкая» их перед собой, двинулись дальше в западном направлении. В результате бóльшая часть саков — громадная орда, состоящая в основном из сакаравков и массагетов, а также из других, меньших по размеру групп, собранных по пути, направилась в Бактрию.

Точно определить время, когда они соприкоснулись с парфянами, мы сможем, лишь выяснив, когда парфяне начали экспансию на восток. Парфянское вторжение в Индию при Митридате I (171–138 годы до н. э.) вряд ли стоит относить к области «легенд»^{173}. Тем не менее для него есть только одно свидетельство позднего автора Орозия, достоверность сведений которого небезусловна^{174}. Вопрос в том, какую реку он понимал под Гидаспом, — если индийскую реку Джелам, то, значит, парфяне дошли до Индии, а если какую-то другую, например Порали или, возможно, даже Мидийский Гидасп Вергилия^{175}, то парфянские завоевания в Индии остаются под вопросом. Важно учитывать, что Орозий находился под влиянием поставгустовской литературной традиции, в которой несущий драгоценные камни Гидасп был широко известен^{176}.