Паргелий (СИ)

Елена Ахметова ПАРГЕЛИЙ

Часть I

Вместо пролога

Бой барабанов отдается вибрацией в костях и выходит на поверхность — дрожью, шагами и волнами; тело изгибается, будто змеиное, застывает, как перед броском — и снова растворяется в движении. Дыхание сбивается, воздух раскален и наэлектризован так, что на кончиках пальцев в такт мелодии потрескивают синеватые разряды.

Барабанщики напряженно следят за каждым движением ритуального танца. Здесь не они задают темп; их задача — отбить ритм, который слышу только я.

Мои сестры, с демонстративным смирением опустив головы, сидят в ряд у подножия алтаря. Их лиц не видно, как и моего, — слишком ярка за нашими спинами парселена, слишком неверны рыжие отблески факелов и свечей. В их свете, кажется, танцуют вместе со мной и колонны Храма, и мраморные статуи, и тени в темных углах. Ночь теснится, забивается в коридоры, бежит от ликующей музыки и воодушевленного рева прихожан, но до рассвета еще далеко.

Чувствуя, что плавная дрожь бедер переходит в ужасно неграциозную мышечную трясучку, я замираю на середине движения, и следующая в ряду жрица мигом вскакивает на ноги, в точности скопировав мою позу, и включается в танец, виртуозно попав в непрерывающийся ритм. Я опускаюсь на колени, судорожно хватая ртом воздух и изо всех сил стараясь казаться таинственной и невозмутимой. Жрица не может запыхаться даже под традиционной тканевой маской, плотно облегающей нижнюю половину лица, даже в самую жаркую ночь года, даже после получасового ритуального соло под бешеный барабанный бой. Не потому, что ее сознания касался божественный свет, и не потому, что ее тело пожертвовано Храму, — а потому, что Верховная ну очень печется о корпоративном стиле.

Ей важно, чтобы в ночь Пепла горожане смотрели на нас горящими глазами, разинув рты и молясь о благодати, которую мы им никогда не подарим; и ей плевать, что уже завтра все эти восторженные лица снова будут бояться и ненавидеть нас. Ей нужно, чтобы к их страху подмешалась капелька потустороннего ужаса перед посланницами Равновесия, — а значит, ни одна из нас не должна задыхаться в танце и уж тем более не грохаться на скользкие мраморные плиты, покрытые вулканическим пеплом.

А что снизу к босым ножкам жриц прилеплены силиконовые стельки, восхищенным зрителям знать вовсе не обязательно.

Повосторгаются и так.

Глава 1. Как достать ищейку до печенок

Этот посетитель пришел в Храм не впервые; по крайней мере, он сразу задернул за собой тканевый полог и, не раздумывая, первым делом направился к сосуду для пожертвований и только потом — ко мне: видимо, знал, что я так или иначе отправлю его по этому маршруту, прежде чем выслушаю.

Разговорами он, впрочем, тоже не особо утруждался. Вместо прочувствованной мольбы или худо-бедно выжатой исповеди на чашу ритуальных весов с хлюпом приземлился здоровенный шмат мяса, щедро обрызгавший кровью алтарь и самого посетителя. Если б попало еще и на меня, объясняться ему все же пришлось бы, а так — он молча хлопнул на вторую чашу правую руку и выжидательно уставился на перекладину. Давить, выравнивая весы, не пытался. В народе искренне верили, что Равновесие должно принять решение само, а любое жульничество приведет к отказу в просьбе. Верховная, понятное дело, пользовалась этим суеверием вовсю, что, однако, не помешало приладить к весам исполнительный механизм, не позволяющий выровнять чаши давлением на одну из них.

— Лицо, — спокойно напомнила я.

Мужик злобно сверкнул глазами, но все же содрал с себя старую тканевую маску. Процедура затянулась, но убирать с весов правую руку он суеверно не рисковал.

Открывшаяся взгляду красновато-желтушная физиономия была до того бандитской, что я с трудом удержалась от вопроса, точно ли принесенная им печень — свиная. Интерес подогревала и подозрительно топорщившаяся на боку потрепанная куртка, и чрезмерно широкие голенища сапог: в таких очень удобно прятать метательные ножи… но, в конце концов, какое мне дело? Настоящий кальдерец со Дна никогда не заявится в Храм.

Я смерила мужчину оценивающим взглядом, припомнила, сколько раз звякало, когда он возился с сосудом для пожертвований, — и незаметно нажала ногой на педаль под алтарем.

Весы тотчас тихо скрипнули и выровнялись, а по физиономии посетителя скользнуло облегчение.

— Решение ясно, — рассеянно констатировала я и поднялась. — Следуй за мной.

Вести его во внутренние помещения Храма я не рискнула. Там, конечно, куда более подходящая обстановка: и заранее подготовленные пентаграммы, и чистый алтарь, и ширмы, и даже роспись по потолку, чтобы было чем отвлечься от занятия жрицы, — но тащить эту бандитскую рожу мимо портретной галереи и выставочного зала с коллекцией драгоценных статуэток? Обойдется!

Не мудрствуя лукаво, я свернула в первый же ученический класс, поманив за собой посетителя.