Паргоронские байки. Том 4

Марух не услышал страха в этом голосе. Тот звучал спокойно. Звонко, чисто, отчетливо…

– КАК ТЫ ГОВОРИШЬ ТАК ГРОМКО? – спросил титан.

– Рупор из ладоней сделал. Ты на вопрос-то ответь. Хотя бы на один из двух, но лучше на оба.

– В ЖИЗНИ СМЫСЛА НЕТ, – помедлив, ответил Марух. – И ПОЭТОМУ Я НЕ БОЮСЬ СМЕРТИ.

– Понятно, понятно. Сочувствую. Но в моей жизни смысл есть, представляешь? И у других существ тоже – мелкий такой смысл обычно, дерьмовый, но все-таки есть. И отсюда вытекает мой третий вопрос… но ты, может, уменьшишься? Или я и дальше буду тебе в ухо орать? Я так охрипну скоро.

– ПОЧЕМУ ТЫ РЕШИЛ, ЧТО Я БУДУ ОТВЕЧАТЬ НА ТВОИ ВОПРОСЫ, СМЕРТНЫЙ?

– Потому что ты не можешь меня убить, дубина. А уходить я отсюда не собираюсь.

Марух сунул палец в ухо. Поковырял там, ожидая услышать вскрик размазываемого эльфа. Но тот, видимо, погиб, не успев издать ни звука. Марух убрал руку и снова полыхнул вокруг всеуничтожающим излучением…

– Ты не можешь меня убить, – повторил тот же голос. – Я слишком глубоко залез. А вот я могу сделать очень многое.

– ЧТО ТЫ МОЖЕШЬ, БУКАШКА? – чуть раздраженно спросил Марух, снова прерываясь.

– Например, могу сидеть тут и очень противно петь. Это полностью разрушит пафос твоего жребия. Это же твой жребий, верно? Раскатать нас всех в блин? Ты это замыслил, титан?

Марух с минуту стоял молча и размышлял. Проницательный смертный. Но что с того?

– А-ля-ля, ля-ля-ля, сегодня мы пойдем к бля…

– НЕ ПОЙ, – перебил Марух. – Я УДЕЛЮ ТЕБЕ ВРЕМЯ.

Он понял, что происходит. Смертный не надеется его одолеть. Он просто решил выиграть немного времени.

Видимо, там дальше – его деревня или город. Таким образом он хочет задержать Маруха, пока его соплеменники удирают от неизбежного. Такое с ним пару раз уже бывало, хотя и другими методами.

Что ж, ему не откажешь в самоотверженности. Он заслуживает того, чтобы узнать, что происходит.

И Марух масштабировался к минимальному росту. Сжался до того размера, в котором пребывают молодые титаны.

Крошечное существо едва успело выпрыгнуть из его уха. Под его ступнями снова возникло облаце, и эльф приземлился прямо перед Марухом. Он по-прежнему казался коротышкой рядом с титаном, но теперь разница составляла всего три головы.

Некоторое время они мерили друг друга взглядами. Марух, как всякий титан, был атлетически сложен, имел чеканное лицо, густые брови и крупный подбородок. Его глаза, глубокие и пронзительные, будто заключали в себе крошечные галактики.

А вот напротив стоял самый обычный, простецкой наружности смертный. Уже начинающий лысеть, с проседью в короткой бородке. Мутно-зеленые хитроватые глаза ощупывали титана, на тонких губах кривилась усмешка. Облачен он был в легкую дорожную тунику, а на поясе хоть и висел меч, но было видно, что это больше украшение, чем оружие.

– Ты не эльф, – заключил Марух. – Очень похож, но не эльф. Они бы ни за что не стали петь такие песни.

– Я человек, – сказал незнакомец. – Меня зовут Айзевир.

– Человек?..

– Ты про нас вряд ли слышал. Мы тут недавно появились. Как плесень на трехдневном хлебе – пока совсем чуть-чуть, пара пятнышек… но мы растем. Мы распространяемся. А если ты не прекратишь выжигать все живое, эта булка не позеленеет.

– И ты хочешь знать, зачем я это делаю, – наконец-то услышал ожидаемый вопрос Марух.

– Я знаю, зачем ты это делаешь, – отмахнулся Айзевир. – Чтобы убить всех, это и дураку понятно. А вот зачем тебе убивать всех… ну давай выслушаем твою версию. Я, в общем-то, уже догадался, но хочу услышать это из твоих уст.

– Если ты думаешь, что я хочу царить над миром смерти – ты ошибаешься, – сказал Марух. – Сидеть на горе черепов – не то, чего я желаю.

– О, правда? Жаль. Это, по крайней мере, было бы впечатляюще. Представь сам: миру конец, нигде не осталось ничего живого, и только на месте лесов Тирнаглиаля громоздится гора черепов, а на ней восседает безумный титан, держа один череп в руке. Это, разумеется, мой череп, поскольку я единственный, кто был тебе забавным собеседником.

Марух снова замолчал, пристально глядя на Айзевира. Не сумасшедший ли перед ним? Бесстрашен он до безумия, этого у него не отнять.

И… странное дело, но когда Марух смотрел на этого смертного, он не видел в нем страдания. Во всех живых существах видел, а в этом – нет.

– Ты неверно понимаешь меня, – наконец сказал он. – Я просто хочу все закончить. Подвести черту. Черепа и бесконечные смерти – это лестница в ничто, где никто не задаст в конце вопроса, потому что ответа все равно не прозвучит.

– Ох, как ты сейчас красиво сказал, – покрутил головой Айзевир. – Я не все понял, но ты должен меня извинить. Сколько тебе там лет, древний титан?.. тысяча?..

– Почти. Мне одна тысяча четырнадцать лет.