Паргоронские байки. Том 5

— У меня, конечно, Бриар всего лишь третьей степени и до демолорда мне далеко… — задумчиво произнес Дегатти, — …но в сравнении с большинством обычных смертных я очень даже могущественный. Но моя совесть перед этими обычными смертными чиста. Кустодиан против меня ничего не имеет.

— Так это именно потому, что у вас есть Кустодиан и другие волшебники, посильнее тебя. Начнешь баловать — придут и дадут тебе по сопатке. А если бы этого всего не было? Если бы ты мог творить все, что пожелаешь, ни на кого не оглядываясь? Каким бы ты стал?

— Понятия не имею. Но ты же мне сейчас расскажешь, да?

— Да, у меня есть на примете одна забавная байка об одном простом смертном, молодом крестьянине, который… впрочем, давай я начну с самого начала.

Властью пестрого фазана

1365 год Н.Э., Парифат, Марюлия.

Люгоша перевернулся на другой бок и сладко потянулся. Ох и славный сон ему приснился! Будто стоит он по самые колени в золоте, да корона у него на голове королевская, а весь честной люд ему славу кричит, восхищается мудростью своего нового короля. То-то приятно было.

И еще во сне девка некая была. Кажись, королевская дочка. Люгоша ее не как следует рассмотрел, потому что королевскую дочку и в глаза не видывал. Но уж верно она получше крестьянских-то девок.

Люгоша бы и дольше спал, хоть и солнце уже взошло. На сеновале-то хорошо, мягко. Сеном пахнет свежим, котейко рядом песенку мурчит. Ему тоже вздремнуть в охотку — так одна радость.

Но дольше спать нельзя, батенька уже со двора кричит. И мамка тоже ему вторит, неймется ей все.

— Люгоша, да что ж ты все дрыхнешь-то?! — раздалось уже прямо за дверью. — А ну, подымайся!

Люгоша только поворотился, да зарылся поглубже в сено. Авось и не найдут так.

Нет, нашли. Батенька уж знал, что Люгошу всегда на сеновале найти можно, а если не на сеновале — то в другом месте, где спится крепко. Три вещи Люгоша любил больше всего на свете — спать вволю, есть досыта, да чесать, где чешется.

- Чесать, где чешется?.. — не понял Дегатти. — У него вши, что ли?

- Эвфемизм, думаю, — сказал Бельзедор. — Неожиданная цензура от Янгфанхофена.

- Не цензура, а местный говор, — сказал Янгфанхофен.

Только эти три вещи Люгоша и делал в охотку. Была б его воля — так только б ими и занимался. Только родители что-то с каждым годом все чаще на него покрикивали, да все злей бывали, когда Люгоша не в прыть бежал приказы их выполнять.

Один он у родителей-то остался. Брата в армию забрили, королево войско. Сестра замуж вышла, за бортникова сына. Родители про него хорошо-то говорят — мол, и батеньке своему помогает во всем, и пасеку расширил, и вообще юноша добрый и смиренный. А Люгоша-то и не против, Люгоша очень даже рад, что сестрице такой муж хороший достался.

Он еще и медком всегда угощает, когда в гости придешь. Потому Люгоша к нему любил ходить. Раньше вообще каждый день ходил, медку просил. Но потом родители чего-то наругали, он и перестал ходить. Теперь так, иногда только мимо проходит, а если сестра во дворе, то и спрашивает, нет ли медку лишнего.

А свои родители Люгошу медком не угощают. Только ворчаньем, да нравоучениями, да все работой пытаются нагрузить.

— Ты, Люгоша, хоть свинью бы завел, — сказал батенька, когда он все же выбрался с сеновала. — Давай я порося куплю, а ты его выходишь, выкормишь, да продашь.

— Не, батенька, лениво мне, — отмахнулся Люгоша. — Свинья — она тупая. Ничего не делает, только спит да жрет. Не хочу я за такой скотиной ходить.

— Понимаю тебя, сынок, — вздохнул батенька. — Хорошо тебя понимаю. Ну пойди матери помоги, корзины плести.

— Не, батенька, у меня пальцы неловкие, — отмахнулся Люгоша. — Да и не умею я бабье-то дело делать.

— Так если не делать, то и не научишься. Ну хоть паданцы иди собирать.

— Эх, спину опять гнуть… Ну ладно…

Но паданцы Люгоша все-таки собирать пошел. Они вкусные бывают, их пока собираешь — то и есть можно.

Правда, дристал с них Люгоша каждый раз, но то дело понятное, коли немытое что есть — то и дрищешь. Люгоша бы мыл, да лениво было. Это ж каждый раз с яблоком бегать надо к колодцу, а оно прямо сейчас в руке, так в рот и просится.

— А вот бы придумать такое заклинание, чтобы паданцы само собирало, — размечтался Люгоша, глядя на пустую корзину.

— Какое тебе заклинание, Люгоша? — вздохнул батенька. — Ты даже в школу храмовую ходить заленился. А волшебники всю жизнь учатся, да трудятся.

— А… а вот кабы волшебству учиться, так я б не заленился! — заупрямился Люгоша. — Это ж волшебство, а не ерунда какая!

— Люгоша, ты уже час паданцы собираешь — ни одного не собрал.

— Да я задумался просто.

— Об чем задумался-то на такой долгий срок?

— Да о том, что ерунда это — паданцы эти. Наносное. Ни к чему их и собирать, я думаю.