Пари

Аля заранее открыла двери. Парню это не понравилось. Исключительно из соображений безопасности. «Домофон – то ещё препятствие для разного рода шушеры, а тут ещё всё нараспашку», – нахмурившись, подумал он. Но увидел девчонку, и в голове стало совершенно пусто: тёмно-коричневая кожа, чёрное обтягивающее платье без бретелек чуть ниже колена, чёрно-белые спортивные кроссовки и даже в темноте лестничной клетки ярко отливающие красным и золотым кудри почти до поясницы. Глаза Бека задержались на кожаном шнурке вокруг шеи и висевшем на нём крупном металлическом медальоне. Но тут с криком «Дени-и-и-ис!» Аля бросилась обниматься, чуть не сбив замершего в оцепенении гитариста с ног. Пришлось срочно приходить в себя.

Бек почти полностью обхватил девушку свободной рукой за талию и прижался щекой к виску. Решил не отпускать, пока сама не отстранится. Но Аля так и стояла на цыпочках, скрестив ладони на затылке молодого человека. Бек-Назаров мог поспорить, что она закрыла глаза.

– Это тебе! – только и смог выдохнуть, когда они расцепились.

На не обезображенном макияжем лице девушки читался шок. Ещё какое-то время она молчала, и парень, подняв бровь, решил спросить:

– Имеешь что-то против пионов?

– Нет, – необычно тихо и лаконично ответила Аля.

– Тогда почему у нас мхатовская пауза? – насторожился.

Девчонка шумно выдохнула, ещё какое-то время смотрела на цветы и так же тихо проговорила:

– Знаешь, меня недавно спросили, какие мои любимые цветы. Я не нашлась, что ответить, сколько бы ни соображала. В итоге отмазалась первым, что пришло на ум. А сейчас увидела пионы и поняла, что вот они! А ещё, наверное, астры и хризантемы. Но до вторых и третьих пока далеко.

– Пару месяцев – и будут. Вырастить не обещаю, но найти найду, – спокойно пообещал Денис.

– Вообще не сомневаюсь! – обычным своим весёлым тоном заметила девушка. – Главное, не на кладбище, как Роберта Локампа учил Готтфрид Ленц!

Сравнение с героями Ремарка болезненной тревогой отозвалось где-то внутри Бек-Назарова. Но вполне ровным тоном он произнёс:

– Поставишь в вазу и пошли отдавать фотки в печать?

– Зайти не хочешь? – удивилась Аля.

– Пока что нет, собирались гулять. Или ты передумала?

– С чего бы? Просто… Раз уже поднялся… Блин! – стукнула себя рукой по лбу. – Чуть не забыла! Я тебе кое-что привезла.

Девчонка исчезла в дверях, вернулась с сумкой через плечо и без букета.

– На, это тебе! – протянула крохотный пакетик с чем-то непонятным. – Открой! – нетерпеливо запрыгала и захлопала в ладоши. Детский сад, ей-богу.

Денис принял подарок. Засунул пальцы в кулёк и достал чёрный браслет широкого тугого плоского плетения, с небольшим металлическим медальоном.

– Смотри, у меня такой же… – Аля вытянула вперёд свой шейный кулон на шнурке. – Это, конечно, глупо, таскать одинаковые штуки… Да ты и не обязан… Наивно думать, что ты вообще когда-нибудь будешь такое носить. Но мне хотелось тебе что-нибудь привезти. И казалось, что тебе пойдёт… – затараторила девушка.

– Затяни, пожалуйста, – попросил Денис, надевая браслет на запястье.

Аля

69

«Обожаю парк у завода на Калининградской – камерный и такой родной! Крохотный пруд, казавшийся в детстве просто огромным. Помнится, тогда в центре ещё плавали лебеди, работал фонтан. Сейчас остался только памятник тому фонтану и, разумеется, Ленину. А ещё утки и куча прикормленных старушками голубей. Никаких детских площадок. Раздолбанные серые плитки на дорожках все поросли травой. Одна только плакучая ива всё та же, что и была, – массивная, спускающаяся к воде своими тонкими густыми косами. Горе-рыбаки, тянущие бычков ради спортивного интереса… Ну не есть же эту мелочь, в самом деле?

Там, где-то в глубине, стояли металлические лошадки, и мы катались на них с сестрой, но сейчас уже не поймёшь, реальностью или миражом прошлого. Сквозь парк проходит аллея, посередине которой вечным монументом врос бревенчатый домик. Ну как же, куда же? Ведь в нём Владимир Ильич Ленин провёл несколько дней своей особо примечательной жизни. Аллея соединяет Калининградскую и Горького, упираясь в „Зелёный тридцать восьмой“ магазин. Здесь бабушка покупала нам конфеты, рядом в палатках – сигареты из розовой затвердевшей жвачки. Сюда дедушка, начальник испытательного цеха завода, после работы заходил за пивом. В общем, радостные и далёкие воспоминания.

Этот куцый уголок счастья навсегда останется „священным местом“. Как в „Горце“ – никаких сражений и терзаний, только любовь и много жизни, настоящей жизни. Может быть, поэтому сюда я хожу только с систер? Никаких парней, левых девиц или чужих людей…»

– Лялька! Надоело видеть твою унылую, кислую морду! – Сестра выдержала целых полчаса нытья по АраГору.

– Маш, не поверишь, блин! Сама задолбалась! Бесячее состояние!

«Чистая правда».

– Лучше бы уже послала ко всем чертям этого Артёма! Мало мужиков? Пошли с моими вечером тусить? У школы собираемся, часов в шесть.

– Не хочу. А если там Женёк будет? Видеть его не могу.