Пари, или не будите Лихо

– Зачем тебе Вера? – тихий голос жалит разочарованием, уводит на опасную почву, и я по привычке тяну руку в карман за пачкой сигарет, чтобы заглушить порыв вытрясти из девчонки адрес вместе с романтической дурью, проевшей ей мозг.

– Курсовая знакомому нужна, – выпускаю струю едкого дыма в сторону. – Ты вроде говорила она биологичка.

Взгляд Лизы становится хмурым и испытывающим, а губы растягиваются в недоверчивой усмешке.

– Курсовая и всё?

– Ну, там как договорятся, – развязно подмигиваю, доставая телефон. – Диктуй, перешлю ему сразу.

Да простит меня Беда. В случае успеха с меня ящик пива.

– Ищите другого биолога, – напряжение в её голосе сменяется апатичностью. – Она давно уехала. И судя по всему, надолго.

Пары слов достаточно, чтобы стереть мою напускную улыбку.

– Куда уехала? – перехватываю девичью кисть, признавая, что моему терпению пришёл конец. Неизвестность доводит до ручки, до зубного скрежета, до помешательства, если на то пошло. Нервы не выдерживают, я содрогаюсь всем телом под волной жгучего озноба. – Адрес?!

Пепел зажатой в углу рта сигареты падает на манжету её джинсовой куртки и, похваченный ветром, перелетает на закатанный по локоть рукав моей рубашки, но ни одному из нас уже до этого нет дела. Воспользовавшись заминкой, Лиза резко оттягивает ворот моей футболки.

– Кулон. Всё-таки это был твой. Она уже тогда мне врала, – голубые глаза, до мурашек похожие на Верины затягивает слезами. – в новогоднюю ночь... она с тобой была. А я ей в телефонную трубку душу свою выворачивала пока вы там... вдвоём... Хорошо посмеялись, наверно. Боже... Какие же вы мрази! Оба! Ненавижу вас!

– Виноват я один. Она сопротивлялась, я преследовал. Увидел и залип, пропал – называй, как хочешь, – Лиза хмурится, делает шаг в сторону, затем в другую, но я каждый раз становлюсь так, чтобы ей не удавалось уйти. – Я её вынудил. Не оставил ей выбора.

– Веру и заставить? – истерично хохочет Ромашка. – Ещё скажи, с ножом у горла её под собой распял.

– Чего ты на сестру взъелась, не пойму? У нас с тобой всё равно не было будущего.

– Откуда ты можешь знать?

– Отсюда, – соединяю наши ладони, сжимаю хрупкую кисть до протестующего писка и яростно приближаю к её глазам. – Видишь?! Ни одной искры. А с ней – пожар. С ней на костре горю, тону в ледяной проруби. С ней задыхаюсь, понятно? Но лучше так, потому что без неё вообще не дышу. Дай мне адрес сестры, малая. По-хорошему прошу. Я не отстану, ты знаешь.

– Да не нужен ты ей! – с горечью выдыхает Ромашка. – В Штатах давно твоя ненаглядная.

– Что ты сказала? – сдавленно переспрашиваю, пошатнувшись от какого-то резкого опустошения, будто протянутая между мной и Верой нить натянулась струной и, тихо дзинькнув, порвалась.

Вокруг нас облетают лепестки абрикоса, я, кажется, даже слышу их шелест. Слышу, как рассыпается от удара об асфальт пепел сигареты, слышу, как вязко сглатывает Лиза под жужжание пчёл. Молчат только мои мысли: абсолютный штиль, траурный. Наверное, так умирает надежда.

– Только то, что вообще не должна тебе рассказывать, – бледные губы дрожат, когда она кривит их в болезненной улыбке, заглядывая мне в глаза. – Уехала. И ей там хорошо. По голосу слышно, что счастлива. И теперь я вдвойне рада, что без тебя.

– Что она там забыла? – последнее слово хрипит запущенной простудой, а взгляд, будто потеряв фокус, смотрит в никуда. Только падающие лепестки изредка рябят напоминанием, что мир вокруг меня продолжает жить как раньше.

Внутри всё сводит от напряжения, но мне нужно знать как можно больше подробностей, чтобы этот кусок раскалённой арматуры, пекущий между рёбер, выжег всё, что я успел себе нафантазировать. То, как впервые завожу её в ангар, закрыв глаза ладонями, или учу кататься на скейте на пятачке асфальта за зданием общежития. Вере с непривычки боязно. Руки крепко обнимают меня за шею, и смех – её звонкий смех везде: во дворе, высоко над кронами, в моей раскуроченной груди.

Хочу от него избавиться, а не выходит. Какая-то часть меня сопротивляется и от этого боль становится ещё острее. Как же печёт, мама! Я потерял свою Веру, но надежда, кажется, вгрызлась глубоко в спинной мозг.

– Что она там забыла? – повторяю глухо.

– Стажируется у какого-то вирусолога, – Лиза сердито отбрасывает мою руку, однако остаётся стоять на месте, добивая торжествующим шёпотом сквозь слёзы. – Другая страна, другая жизнь, другие возможности и в перспективе нормальный зрелый мужик, от которого не нужно бежать на другой конец света. Кем она была здесь, рядом с тобой? Что видела? Крысёныш с помойки.

Ну здравствуй, детства карусель, я тут присяду, прокачусь.

Убрав телефон в нагрудный карман рубашки, сжимаю голову, стараясь вернуть мыслям ясность. Недоверие: отчаянное, упрямое, глупое крепко держит за горло, не давая развернуться и уйти.

– Дай хоть её новый номер.

Мне нужно убедиться, чтобы принять это до конца.

– Вера не оставила, и я не дам, – задирает подбородок Лиза. – Если сочтёт нужным, сама сообщит. Не сомневаюсь, у неё твой сохранился.

Не сомневайся, она знает его наизусть. И за столько времени – ни слова.

Глава 44