Пари. Книга 1

«Артём. Проявился, зараза. Вот, а ты боялась! Написала, получила ответ. Да, не сразу, но и он был занят, говорит же. А если врёт? Ну и зачем это ему?.. Что ответить? Твою ж мать, как это всё нервно. А если так…»

Аля Не уверена, что надолго смогу, часам к девяти попробую))

«Надо голову помыть! Пропахла вся шашлыком и дымом: у „Ваника“ в шатре топор можно вешать. Когда на даче шашлык жаришь, так не воняют ни шмотки, ни тело, ни волосы. Это из-за тандыра в центре помещения, не иначе.

Ладно, в душ, накраситься и переодеться».

19

«Опять эта „железка“, ни одного фонаря, лесополоса и стрём жуткий. Странно, что Тёма не предложил за мной зайти. Может, спешил? А может, его отец отвёз. Чего гадать?

Какие всё-таки дребеня! В жизни бы сюда не попёрлась просто прогуляться. Тем более одна. Тем более вечером. На хрена накрасилась? Ловля на живца всех местных маньяков? Слава богу, почти на месте. Ещё по этому серпантину переть…

Куча какого-то народу курит около входа в гараж. Кто-то из парней патлатый, кто-то с серьгой в ухе – все в чёрном и коже, человек шесть-семь. Ещё девицы две непонятные трутся: тощие и, в принципе, симпатичные, но полярно разные. Первая – невысокая, ненакрашенная, с каре, в юбке до колена, в смешных гольфах в яркую горизонтальную полоску, с матерчатой сумкой… Хиппи такая. Челюсть нижняя, да и вообще башка, непропорционально большая. Вторая – размалёванная, волосы чёрные, кончики пережжённые, крысиные. Сама вся в коже – и штаны, и косуха, и ботинки. Не удивлюсь, если и топ внизу тоже… О, Михалыч с ними курит – не стрёмно поздороваться».

– Привет, ребята! «Репа» в разгаре?

«Так, Князь обернулся… Этого знаю, ура!»

– Алкозаяц! А ты тут какими? Вечером к «Паму» не вытащишь, ты вечно в зале. А тут на базу сама пришла! Но мы уже закончили.

«Эльдарон, гитарист „Страмослябов“, этого тоже помню. Значит, черноволосая – это Машка! Его девушка. А остальные?..»

– Бояре, я не к вам, уж пардоньте. Я пришла послушать, как Михалыч играет и Торин завывает!

– Мой брат играет хорошо, а Торин – прекрасный вокалист.

«Надменный, мерзкий голос у этой в гольфах».

– А я не спорю, иначе бы не приходила слушать.

«Вот тебе, стерва!»

– Зря на нас не пришла! Мы бы тебе песню посвятили! На концерт в ДК хотя бы заглянешь?

«Князь прям мечтает меня за кулисами зажать. Нашёл себе группи, щаз…»

– Князь, дорогой друг, торжественно обещаю и клянусь хоть тушкой, хоть чучелом, но на концерте быть!

«Перекрестилась… как будто умею. Ха, видела бы меня сейчас моя еврейская мама… Вон тот смуглый и, между прочим, очень симпатичный, явно нерусский, чего исподлобья зыркает? Зыркает и молчит. Гладко выбритый, с серьгой в ухе, лицо, обезображенное интеллектом. Улыбается хитро, даже не ртом – уголками глаз, что ли, но я чувствую, что улыбается. Не знаю как. Волосы у него короткие, одет очень стильно, аккуратно. Молодой, а прядь седая на лбу почему? С гитарным чехлом. Надо выяснить, каким именно… Что-то много у меня к нему вопросов».

– Князь, может, познакомишь с актуальным составом?

«Интересно же, что за чувак».

– Миша, я пойду.

«Мелкая хиппи в юбке развернулась и потопала: ни ответа не дождалась, ни до свиданья никому не сказала. Коза какая-то наглая, с хреновым воспитанием, явно».

– Вот это была сестра Михалыча.

«Князь начал с конца, по ходу».

– Эльдарона и Машку ты, естественно, помнишь – соответственно гитара и второй вокал. А Машка – клавиши. Алкозаяц, вы же Алла Батьковна, знакомьтесь: ударник наш Антон. Из-за него я просто Князь, иначе путаница была бы жёсткая. А это Бек, он же Денис Бек-Назаров, басист новый, отличный басист. Эльдарон с ним в Бауманке на параллельных потоках.

– Алкозаяц, привет! Князь, ты бы ещё номера паспортов продиктовал!

«Антон невыразительный, сутулый, тощий и блондинистый, с неухоженным каре, бе… Одна неудачная толстовка с бухим зайцем – и прилипло прозвище Алкозаяц. Интересно, АраГор знает о нём?»

– Очень приятно!

«А про умную рожу басиста я действительно угадала. Бек этот только и сделал, что кивнул в мою сторону и улыбнулся. Не расплылся, а лукаво так, уголками рта и глазами, что ли. Но лицо прояснилось, заискрилось как-то. Мурашки побежали по спине от этой его улыбки.

…Потянуло теплом сзади, шторка – шторища – открылась? Точно. Артём вышел. Почему не подходит? Не видит? Озирается. Меня ищет? Нет, со мной взглядом вроде встретился. Может, ещё от долбёжки своей не отошёл? Контуженый? К Михалычу ломанулся, спрашивает что-то. Явно погрустнел, прям перекосило. Когда ко мне-то соизволит подойти? Может, он меня стесняется? Или приревновал к Князю?»

– Привет, Алла! Как ваши дела?

«С каких это пор Артём со мной на „вы“? Или прикалывается?»

– Артём Алексеевич, благодарю! Вашими молитвами!

«Накося выкуси, кудрявый засранец».

– Приятно слышать и вас здесь лицезреть! Нам ещё минут сорок, потом Костик обещал заехать.

– Костика буду рада видеть.

«Стоп, они куда-то намылились. Меня провожать никто не собирается?»

– Мужики и дама, мы пошли! На «Паме» потусим. Или через дорогу, в парке, на канале. Звоните!