Пари. Книга 2. На интерес

Убрал бутылку. Делает глоток. Снова вжал губы губами. Не так крепко. Ой! Вливает из своего рта колу мне в рот.

Поставил бутылку.

Подвинул за попу на край, вошёл средним и указательным пальцами во влагалище, большой положил на клитор, двигает только им. Знает… хорошо меня знает. Больше нигде не трогает. Боится? Дурак!

Ищу его вторую руку. Пытаюсь положить себе на шею.

Хрипит тихо:

– Нет.

Знаю, что хочет.

– Да, пожалуйста. Я хочу.

Всё-таки сжимает шею. Сильно. Откидываюсь чуть назад. Опираюсь на стол. Округляю спину, напрягаю самый низ живота.

Не дышу. Немеют ноги. Накатывает волна. Потом оргазм. Хватаю воздух. И своей рукой запястье Дена. Не даю убрать с шеи. Сжимаю. Изо всех сил, вдавливаю в горло.

Ослабила. Убрал пальцы. Предплечьем сгрёб за талию. Направил член другой рукой. Вошёл. Обхватил второй рукой всю спину наискосок.

Свожу ноги за его спиной. Обнимаю руками под плечи.

Резко, медленно двигается. Долго. Монотонно. Так что лобок трётся о клитор.

Чувствую, что опять кончу, если не остановится.

Пытается отстраниться. Так нечестно!

Не дам! Не пущу!

Кончаю. Он тоже.

Обмякли. Навалились друг на друга. Дышим.

– Зачем ты это сделала?

– Что?

– Не дала прервать. Ты не почувствовала, что я без презерватива?

– Почувствовала. Утром купишь «Эскапел» или «Постинор».

– Вредно?

– Вредно. Зато минимум сутки на повторение у нас есть.

97

Воскресный день ожидаемо пролетел в формате «не вылезая из постели». Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Денис уселся за какие-то хитровыдуманные компьютерные программы. А мне позвонил папа, предложил забрать (от Машки, естественно), поехать ставить с ним машину. Пришлось собираться и выходить на канал, в акурат к мосту от ближней к столице станции города. Удобно: от берлоги Бека близко до Марусиной нарядной квартирки в закрытом, клубном, вылизанном домике.

И вот уже мы идём с папой под ручку мимо памятника павшим воинам, а в миру просто «Трое вышли из леса». Он молчит, как с силами собирается. Такое за ним не водилось раньше.

– Доню, ты с поступлением определилась? Время идёт. Надо что-то решать, лапочкин! – Ох уж этот «лапочкин»: или хвоста накрутят, или будет втирать долго, обстоятельно, обаятельно, от души, – заправил заезженную пластинку в патефон.

– Думаю, пап! Сам знаешь, куча вариантов, значит, ни одного. Очень хочется на журфак. Но мать пихает на экономику, Ден настаивает на юридическом. Ты один убеждаешь в «просто высшем учебном заведении, желательно с первого раза»… Может, выскажешь своё мнение сразу, и дело с концом! Ты ж понимаешь, только тебе под силу поставить в этом хаосе вариантов жирную точку?!

– Аля, послушай меня внимательно. Это твоё первое самостоятельное решение, которое во многом определит будущую жизнь. Если не всю, то значимую её часть. Мы с матерью вообще в меде познакомились, друзья оттуда, профессия…

– Па-а-а-ап, я ж не систер, я ж не в «Сеченовку» намылилась. Ваша жуткая, тяжеленная работа на износ мне лично не улыбается! От слова «совсем»…

– И тем не менее ты дослушай отца – папа дело говорит, обычно… как показывает практика…

– Молчу, валяй!

– Дочура, какая разница, какая специальность? Студенчество – классное время! Где, с кем, как ты его проведёшь, тоже имеет значение. А решать надо тебе. И только тебе. Не слушай ни меня, ни мать, ни подруг, ни «Бек-Хазарова» своего. Сама думай, чего Ты хочешь. Повторюсь! Тут никто за тебя решать права не имеет. А мы с мамой поможем всем, чем сможем, что бы ты ни выбрала, куда бы ни решила…

– Спасибо, пап… – слёзы наворачиваются. Приплыли… отец считает меня взрослой.

Артём

38

Скучный, слякотный ноябрь давил, вгонял в уныние и тоску – нагнетал. Рано погружающийся в темноту город выпроваживал из своих парков, с промозглых улиц отвязную молодёжь. Что тут говорить о взрослых, занудных дядях и тётях: дом – работа, работа – дом. А душа требовала праздника и безудержного веселья с легальным бесконечным допингом.

В переполненные вечерами бильярд-клуб «Виз-Ави» на «Космодроме» и ночной ресторан «Браво» в начале проспекта было не попасть. Во всех кафе, игровых «одноруких» заведениях ни единого свободного стола и «бандита» – яблоку негде упасть, попу примостить.

Зависать в толпе местного контингента Артёму не улыбалось.

Ремонт в квартире всё не заканчивался – приходилось делить большие, но однушки то с матерью, то отцом. Удобно, правда – на разных этажах одного и того же модного «Паруса» в самом центре города. Но таки западло в двадцать один год жить с мамой.

Пару раз оставался у Костяна и случайных «принцесс», но хотелось «свой угол».

Благо отец свалил с очередной юной возлюбленной в тёплые края – заслужил, честно заработал на «Мальдивы» и «Сказочное Бали».

Гарантированные пару недель квартира принадлежала исключительно АраГору. Модный интерьер, открытая кухня без двери, переходящая в гостиную, кровать в эркере за тюлем – холостяцкая берлога. То, что нужно приличному юноше в самом расцвете сил. До зала недалеко, опять же.

Обречённо таскаться в «Атлет» надо было регулярно.

«Как на работу туда хожу, мать твою! Задолбало! Может, забить?» – размышлял парень.