Пари на красавицу

Странно прозвучит, но мне легко. Нет, правда легко. Словно скинула с себя килограмм двадцать давящего на плечи металлолома. Тем ироничней, что утром с Глебом такого ощущения не было. Ироничней или трагикомичней. Я пока не поняла.

Кстати, о Глебе.

Проверяю телефон и знатно приофигеваю. Давненько его так не распирало от пропущенных вызовов и непрочитанных сообщений. Полный набор: от мамы, Аники и, конечно же, Воронцова.

"Думаешь, я шучу?"

"Я не оставлю тебя в покое"

"Мальвина. Ты моя. Запомни это"

"Почему ты не дома?"

"Надеюсь, ты не делаешь ничего, о чём бы потом пожалела и что я мог бы тебе припоминать с упрёком".

Эти смс приходили когда мы ещё были у Оли. Дальше приличный разрыв — почти три часа и снова:

"Не смогу тебя дождаться. У меня стрелка с отцом"

"Встретимся завтра"

"Ну чего там? Мы сегодня бухаем или мне мыть голову?"

Последнее сообщение уже от Аники. Хех, ну да. Дреды тоже надо мыть, если кто не знал.

И вот что ей ответить? Хорошенько взвешиваю все "за" и "против". Нет. Запал кутить прошёл. Я слишком устала. И общения на сегодня с меня тоже достаточно. Самое лучшее, что я могу для себя сейчас сделать — просто побыть одной, так что даю ей отбой, перехватываю поудобнее тяжёлую сумку и иду у крыльцу.

Нет. Покой нам только снится. Не знаю, где я так нагрешила, но если сегодня упадёт метеорит посадочной площадкой для него станет моя макушка. Отвечаю.

— Ну и где ты была? — с порога настигает меня сначала сердитый голос мамы, а затем появляется на горизонте и она сама: в цветастом фартуке и с вскинутой в руке лопаткой, перемазанной маслом.

На объединённой с коридором кухней кипит жизнь. На плите что-то жарится, по телеку работает реалити-шоу, а Андрей чистит картошку, склонившись над мусорным ведром. Идиллия, куда б деваться. И тут припёрлась я.

В защиту лишь могу сказать, что любимая мамочка ещё с утра велела мне после пар сразу развернуть лыжи в сторону дома. Я бы так и сделала, но вмешались известные планы.

— У Аники.

— А что, дома уже не ночуется? Двое суток где-то пропадала.

— Можно подумать, я каждый день ухожу в загул, — обиженно закатываю глаза я, скидывая с себя Кронверсы.

— Ещё б удумала!

— Не надо меня отчитывать. Я уже совершеннолетняя.

— Не надо её отчитывать. Вот именно, что совершеннолетняя. И у тебя есть обязательства! Вчерашний ужин был на тебе, если забыла.

— И что? Померли с голоду? Заказать готовую еду не пробовали?

— Прасковья!

— Что? В конце концов, макароны варятся быстро. Не надо делать трагедии.

— Вова с занятий по ушу тоже должен был сам себя забрать?

Ладно. Тут упрёк за дело. Как бы да. По средам я обычно младшего брата забираю.

— Я же заранее предупредила, что не смогу. Чуть ли не за неделю. Какие претензии?

— Претензии? Я не могла уйти с работы, и пришлось отпрашиваться Андрею!

— Ну и ничего страшного, — успокаивающе вскидывает в зажатом кулаке картофель перемирия отчим. — Забрал же. Всё хорошо.

— Не хорошо. Почему мы должны всё бросать только потому что у неё там её дурацкие танцульки?

Ну да. Для мамы уличные танцы не более, чем бесполезная трата времени. Вот бальные были — то да, то вещь. Опять же, если бы я закончила танцевальную школу, то хоть корочку бы получила, а тут что? Дрыгаешься в конвульсиях, народ потешаешь и ничего за это не получаешь. Никаких перспектив. Сплошная деградация.

— Вот устроили сыр-бор на пустом месте, — я такая чё-то замученная, что у меня даже ругаться нет сил. — Надо было Леру отправить за Вовкой. У неё куча свободного времени, уж выделила бы часок.

— Лера была занята!

— Ну так я тоже была занята! — огрызаюсь я, не выдержав. — Или что? У меня своей жизни быть не может? Только у нашей принцессы? Конечно, её трогать нельзя. Зато на мне ездить можно. Принеси, подай, приготовь, убери, отведи, приведи! Не помню, чтоб в вашем свидетельстве о браке был пункт, по которому я превращаюсь в прислугу!

Знаю, что зря я всё это начинаю, но остановиться уже не могу.

— Прекрати дерзить! — мама тоже начинает заводиться. — Бедная-несчастная, прям сломалась. Столько вешают на неё, куда б деваться.

— Марина, не надо, — просит Андрей.

— Кто дерзит? — ну всё, поезд тронулся. У нас с родительницей есть одна общая мерзкая черта — во время ссоры ни одна уже не может остановиться. Нас начинает нести и нести в бездну неадекватности. Явление частое и привычное. Но сейчас оно совсем не кстати. — Это называется — личное мнение. Или я уже и его высказать не имею права?

— Личное мнение будет, когда начнёшь жить самостоятельно. А пока ты тут, будь любезна, оставь его при себе и просто выполняй то, что от тебя требуется!