Пари на мажора (СИ)

Пледом накрылась и на Мирона даже не посмотрела. Телевизор, может, включить? Смотреть не буду, пусть на фоне хоть кто-то разговаривать будет. Так, а с Корнеевым по поводу выбора программы советоваться надо? То есть, он же вызвался скрасить мое больное одиночество, мне как-то не хотелось, чтобы он рядом со мной от скуки умер. Очень сомневаюсь, что он к такому движу привык. Плед, телевизор и чай. Мажоры, наверное, зевать начинают, когда такие слова слышат.

– Ты чего вертишься, Мамаева? – спросил парень после того, как я раз десять к нему повернулась, открывала рот и сразу же отворачивалась, не решаясь вопрос задать. – Мешаю тебе, что ли?

– С чего ты взял? – выдохнула и все-таки всем корпусом к нему развернулась, с головой в плед укутываясь. Ох, теперь точно как в домике. А тех, кто в домике, по правилам трогать запрещено. – Просто не хочется, чтобы ты потом Суханову жаловался, как чуть от скуки не умер на моем диване. Хочешь, фильм посмотрим? Выбирай любой. Мне непринципиально, что смотреть.

– Мне все равно, Вась. Смотри что хочешь.

И губы поджал, будто я ему не фильм предложила посмотреть, а поцеловаться. Серьезно, вот так все и было. Только на меня зыркнул, так сразу и поджал. Зачем, спрашивается? Чтобы я на это действие внимание обратила и пялиться начала? Так я и без этого иногда посматривала. Не специально, само как-то выходило. Вот многие девушки в первую очередь обращают внимание на руки парней или на их глаза, а я – на губы. Правда, недавно стала приглядываться. Вот если вспомнить, то у бывшего губы были как у утки. Нижняя больше верхней. Сейчас память подкинула кусочек воспоминаний, и прям фу-фу-у-у. Кря-кря в чистом виде. А у Корнеева… У него все гармонично. Даже ложбинка имеется.

– В телевизоре, Мамаева, – доносится до меня мужской голос будто из тумана. – Там смотри все что захочешь. На меня так смотреть не надо.

– Корнеев, ты, что ли, жена арабского шейха, раз на тебя смотреть запрещено? Прости. Не знала. В следующий раз буду разрешение спрашивать. В письменном виде.

Я, конечно, затараторила, но это от стресса. Меня с поличным поймали, а отмазываться, типа, я не на тебя смотрела, а сквозь тебя, вообще глупо. Это даже позорнее, чем то, что Мирон мой взгляд заметил.

Спалилась.

Второй раз за день.

Старею, что ли?

– Опять ты ерничаешь.

Корнеев тяжело выдохнул, плечи расправляя. Ну вот опять. Сам внимание к себе привлекает, а потом пыхтит от возмущения. Само собой, я еще несколько секунд и плечи его разглядывала. Опять же, не по своему желанию, просто отвернуться было сложно.

– А ты не красуйся, тогда я и ерничать не буду. Сам сидишь с видом: посмотрите на меня, я такой красавчик накачанный, лучший из лучших. А я девушка. И как бы ты меня ни бесил, все равно девушкой останусь. У нас, знаешь… В природе заложено парней разглядывать. Так что – терпи. Никто тебя не просил симпатичным таким быть. Если есть претензии, то это к своим родителям обращайся. Они тебя таким сотворили.

Я говорила, а глаза Мирона становились все шире и шире. Когда они уже стали размером примерно как пятирублевая монетка, я заткнулась. Громко так ладошкой рот прикрыла, чтоб наверняка.

Ох, мама дорогая, что с твоей дочерью творится. Весь ум растерять умудрилась.

– Хорошо! – покраснев, громко выдохнула. – Сама фильм выберу.

Сказала и отвернулась. Не вижу его, уже хорошо.

– Это с каким я видом сижу?

Блин, надо было еще и уши заткнуть.

– Забудь о том, что я сказала, – бурчу себе под нос, громкость на телевизоре прибавляя. – У меня жар. Все, что говорю, бред человека с температурой.

Документальный фильм про инопланетян показывают? Ой, как интересно.

– Красавчик накачанный?

Какой неугомонный. Теперь прицепится.

Так, а что с его голосом? Обиделся, что ли?

– Прям ты себя таким не считаешь.

– Смотря в зеркало, в любви себе не признаюсь.

– Ой, хватит заливать, Корнеев. Знаю я, как все парни себя любят.

– Откуда? – в мой лоб прилетает неожиданный вопрос. – Или ты сейчас меня со своим бывшим сравниваешь?

Сравниваю с кем? С бывшим?

Нашел кого вспомнить.

– Он тебе покоя не дает, что ли? Спать мешает? Не первый раз уже его вспоминаешь. Думаешь, меня это задевает? Вообще нет. Ровно. Вот если я начну про Олю твою говорить, тебя это хоть как-то обидит?

– Нет. Но после расставания с ней я не переехал в другую страну.

О чем он?

С каких пор переезд считается преступлением?

Вообще, что такое началось?

– Я переехала! Все бросила и переехала. Что здесь такого? Нельзя было?

– Да можно, – Мирон небрежно пожимает плечами. – Твой выбор. Если тебе стало лучше после переезда, то все отлично. Тебе же стало? М-м? Мамаева? Сейчас лучше?

Ну и вопросы у него. Прям завалил.

19.

Вообще, я Корнеева узнавать перестала. Где вредный Мирон и кто этот любитель обнажить души? Подменили! Точно говорю, подсунули мне другую версию, а настоящий Корнеев сидит где-нибудь на дереве с биноклем и угорает надо мной.