Пари (СИ)

— А?! — это было всё, что смог выдавить из себя я.

— Здесь нечего стыдиться. Помощь — рядом! Мы готовы её оказать!

«Сумасшедшая!» — пронеслось в голове у меня.

— С насилием и рукоприкладством нужно бороться и, не скрываясь, говорить об этом! — за стёклами очков глаза дамы вдохновенно блеснули.

— Э-э-э… Наверное, вы правы… — глядя на неё снизу вверх, выдавил я.

— Распускающих руки нужно привлекать к ответу!

— Н-н-ну да… — мне тогда подумалось, что при беседе с человеком с нестабильной психикой лучше не противоречить.

— Правда, мы специализируемся на помощи женщинам, подвергающимся домашнему насилию, но в нашем регионе есть организации, работающие и с детьми! — изрекла дама.

— Я… очень этому рад… — глупо промямлил я.

И тут до меня ДОШЛО. Ребёнок-жертва насилия — это я! Она решила, моя губа и пятно на щеке — результат чьего-то рукоприкладства. Я воззрился на даму. Нет, ну ростом меня природа, конечно, обделила, но всё-таки не настолько, чтобы признавать меня ребёнком!

Дама всё вещала и вещала что-то. Ребята с любопытством взирали на происходящее из окон автобуса.

— Это простуда. Меня за сценой просквозило, а потом я вымылся под холодной водой. Вот и всё, — перебил её я.

Но даму было уже не остановить.

— Не нужно стесняться обращаться за помощью!.. Она рядом!.. Достаточно руку протянуть!.. Молчать нельзя!.. Надо действовать!

— Да говорю же вам, это простуда!

Из служебного выхода появился Роман. Я умоляюще посмотрел на него. Но тот, едва вырвавшись из цепких журналистских ручонок, не просёк ситуацию и, решив не мешать, прошёл мимо.

— Роман Борисович! — официально окликнул его я, хотя мысленно воззвал: «Ромчик! Спаси от спасительницы! Она мне не верит!»

Вслед за Романом из служебного выхода появились Богдан и Альфред. Рядом с ними я, должно быть, смотрелся совсем мелким.

— Дим, закругляйся! — походя бросил Альф.

— Простите, мне пора, — сообщил непрошеной спасительнице я.

— Возьмите хотя бы визитку. И обязательно позвоните, — она сунула мне в руку картонный прямоугольничек. — Вам помогут! Вам обязательно помогут! У вас тут настоящая дедовщина! Вас нужно спасать!

— От вас бы спастись! — выдохнул я и рванул к автобусу.

— Позвоните! И вам помогут! Вам обязательно помогут! — вещала мне в спину она.

В автобусе я плюхнулся на сиденье и выдохнул.

— Куда ты должен звонить? — поинтересовался Альф.

— Я — жертва вашей дедовщины, — заржал я.

Сидевшие рядом парни изумлённо переглянулись.

— А ведь и правда! — воскликнул Богдан. — То-то она на меня так зыркала, когда ты за телефоном побежал!

Альф протянул руку, под подбородок приподнял мне голову и чуть повернул, чтобы получше разглядеть мою многострадальную щёку. Не желавшая заживать губа по-прежнему кровила, и я слизнул очередную солёную каплю.

— Хорош! Ничего не скажешь! — прокомментировал Альфред.

Все посмеялись и забыли.

Вот только на общем фото, выложенном кем-то из фанаток на сайте, я и впрямь выглядел так, словно меня хорошенечко отметелили. И утром, когда мы спустились на завтрак, вместе с официанткой с подносом и кашей появился полицейский в форме. Он подплыл к Роману, сразу определив в нём главного, о чём-то недолго поговорил и направился к тому столу, за которым сидел я. Рядом с Богданом, Альфредом и Вадиком. Все взгляды устремились на меня.

— Пожалуйста, ваш паспорт, — услышал я.

— А он э-э-э… в номере.

— Поступил сигнал о насилии над несовершеннолетним.

На этих словах я подавился кашей. Альфред саданул меня кулаком по спине. Вадик протянул мне стакан с водой.

— Пожалуйста, паспорт, — повторил коп.

Ситуацию усугубил Богдан.

— Дайте же ребёнку сначала поесть! — воскликнул он.

***

После того, как я принёс паспорт, служитель закона смог убедиться, что я не только совершеннолетний, но ещё и женат.

Следующим утром на жертву побоев я уже не походил ничем. Красное пятно за ночь превратилось не в синяк, а в россыпь коричневых сухих корочек, да и губа перестала кровоточить.

Сидевшие за столами парни не сильно походили на злобных «дедов», да и раз нет заявления от потерпевшего, то нет и дела о рукоприкладстве.

Название города, где всё это произошло, в памяти моей не задержалось, а вот о том, как по поводу и без ребята меня ещё долго именовали «несовершеннолетним ребёнком», я помню до сих пор.