Пари (СИ)

— Точно? — Со мной такое редко случается, но прямо сейчас в горле образуется ком. — Я могу подписать расписку. Ну или что там…

— Ой, Вик, не дури, ладно?! Какие расписки? Мы же подруги. Помнишь, ты заплатила за меня в «Сохо»? Я тебе за это по гроб жизни буду обязана! Спасла от позора, а то бы эти пираньи еще долго меня полоскали.

Мне нужно несколько секунд, чтобы вспомнить, о чем речь. Но это явно старая история, потому что раньше «Сохо» был одним из самых модных ресторанов столицы, а потом там случился страшный пожар. Прошло уже несколько лет, здание немного почистили от внешнего уродства, но прежние владельцы так ничего и не восстановили, а новых хозяев за последние годы так и не нашлось.

История, о которой говорит Аня, вообще обычная. Мы как обычно сняли отличный видовой столик на верхней площадке, все шикарно заказали, а когда пришло время оплачивать счет, просто разделили его на пятерых. У Ани тогда не было ни мужика, ни нормальной работы, и когда я поняла, что она долго копается в сумочке в поисках кошелька, я просто положила деньги за двоих. Честно говоря, и сумма-то была пустяковая. Даже не знала, что она так запомнила эту историю.

— Скинь номер карты, куда тебе перевести деньги, — по-деловому говорит Аня.

— Да, хорошо. Спасибо, что выручила. Я даже не знаю, как отблагодарить.

— Пришлешь мне пару тапулей по закупочной цене, — смеется Аня. — Ну, если их еще не разобрали по предзаказу.

— Две пары, — кое-как проглотив проклятый ком в горле, обещаю я. — Пришлю тебе две пары, в подарок.

— Договорились! Все, чмоки тебя и не вешай нос! На связи!

Я еще несколько минут смотрю на экране телефона, потом, спохватившись, скидываю сообщением номер своей единственной незаблокированной карты, и через минуту туда прилетает первый перевод на сумму двадцать тысяч.

Так, осталось найти еще сто двадцать до конца дня, и расплатиться, наконец, с фабрикой. Через пару недель, когда партия будет готова и начнутся заказы, я по крайней мере получу какую-то сумму, чтобы продержаться на плаву до момента, когда получу деньги за акции. А потом… Боженька, клянусь, что с этого дня больше никому и никогда не поверю на слово!

Глава семнадцатая: Лекс

Я открываю глаза, разбуженный аппетитными запахами.

Приподнимаюсь на локтях, осматривая комнату как будто в первый раз. Обычно мой мозг просыпается за секунды, и даже если разбудить меня посреди ночи, я с огромной долей вероятности смогу точно назвать место, в котором нахожусь, как тут оказался, как уснул и даже какого цвета постельное белье. Но сегодняшнее пробуждение определенно не по плану, потому что только что я валялся в совершенно другой постели — на идиотских, блядь, шелковых простынях «инстаграмного» слегка вываренного белого цвета, и на мой кулак были намотаны мягкие рыжие волосы. Это было так реально, что я до сих пор боюсь разжать пальцы, потому что до сих пор отчетливо ощущаю их в кулаке.

Черт!

Проваливаюсь обратно на подушки, пытаясь понять, чего хочу больше — закрыть глаза и снова провалиться в тот сон или залететь в холодный душ, чтобы окончательно избавиться от этой хрени в башке.

— Доброе утро, медведь. — На пороге комнаты появляется Катя.

Она не большая любительница носить мои вещи — считает это идиотской модой ванильных девочек, но абсолютно не стесняется расхаживать по дому только в одном предмете нижнего белья. Сегодня в одних трусиках и с огромной чашкой в руках. Идет на меня с выразительным прищуром, ловко взбирается сверху, и я сглатываю, когда она выразительно трет ягодицами поверх выпуклости одеяла на моем члене.

— Ничего себе, кто-то проснулся в хорошем настроении, — мурлыкает как довольная кошка.

Вот же пиздец.

Этот утренний стояк связан с другой женщиной, и то, как радостно Катя на нем гарцует, выглядит максимально… стрёмно. Я пытаюсь делать вид, что все ок, закрываю глаза и даже придерживаю ее за бедра, но в ладони до сих пор фантомные боли от Викиных волос. А за закрытыми веками яркими вспышками — остатки прерванного сна: как она стояла передо мной на коленях, и какой тонкой была ее спина, и две крупных родинки на левой лопатке, которые я когда-то окрестил «поясом Ориона».

Да твою ж мать!

К счастью, мне не приходится выкручиваться и находить тупейший в мире повод, почему я должен свалить из постели, когда моя женщина готова как следует трахнуть меня прямо с утра пораньше, потому что на прикроватной тумбочке трещит мой телефон. Катя молниеносно на него зыркает, хотя раньше я не замечал за ней склонности подсматривать за именами моих «входящих». Вряд ли ошибусь, если назову причиной такой подозрительности одну мою настырную бывшую.

— Это Тихий, — говорит Катя и сама протягивает мне телефон. — Или хочешь, чтобы я сама ответила? Мне как раз есть что ему сказать по поводу вашего вечернего «делового рандеву».

— Смилостивься, Золотая рыбка, этот мужик мне еще пригодится! — изображаю мольбу, но на все-таки отбираю у нее телефон.