Пари (СИ)

Она запыхалась, то ли от быстрой ходьбы, то ли от адреналина, бурлившего в крови. Двойственность чувств разрывала на части, и она ненавидела себя за это. Он предоставил ей свободу выбора, и это убивало. И теперь причиной ее мучений было не отсутствие чувств между ними. Вовсе нет! Каким-то непостижимым образом она, похоже, снова умудрилась влюбиться не в того. Вот идиотка!

Когда кружка выпала из рук в третий раз, Даша порадовалась, что она жестяная. Достала журнал, на всякий случай прихваченный с собой и устроилась возле костра,

Время шло, а Данил все не возвращался. Но какое ей до этого дело? Попыталась понять, о чем только что читала, но буквы расплывались перед глазами, и она не могла вспомнить ни единого слова. Признав бессмысленность подобного занятия, решила убить время с кроссвордом. В запасе из пишущих предметов оказался один только карандаш, да и тот затупился настолько, что толку от него не было никакого. Пришлось натачивать его ножом. Но, то ли день был такой, то ли руки дрожали, но закончилось все тем, что, спустя три минуты, шипя от боли, Дарья перематывала палец бинтом. Плюнув, расстроенная девушка уселась около бревна, откинувшись назад, оставив раскрытый журнал лежать на коленях.

Видимо, она все же ненадолго задремала под теплыми лучами солнца, но, услышав, как похрустывают сучья под чьими-то шагами, открыла глаза. Данил подошел почему-то со стороны водопада, хмуро глянул на нее и принялся копаться в рюкзаке. На нем не было футболки — неужели так жарко? Только когда он достал полотенце, до нее дошло, что у него мокрая голова.

— Ты что, в водопаде купался?

Он замер на секунду, и продолжил обтирание.

— Вода ведь ледяная.

— Нормальная.

Снова этот резкий насмешливый тон.

Даша встала:

— Дань, не обижайся…

— Не подходи.

— Ладно, — она тут же остановилась. — Я не хочу ссориться…

— Я с тобой и не ссорился. Просто держись от меня подальше.

Она отвернулась, постаравшись скрыть разочарование. Все правильно. Лучше держаться подальше…

Снова уселась на бревно.

— Что с рукой? — Когда он успел подойти? — Дай, посмотрю.

— Не надо разматывать… — Но он уже снимал бинт. — Ай!

— Что? Больно?..

Она смогла только кивнуть, сцепив зубы, и, надеясь, что он не заметит выступившие слезы.

— Прости, я не хотел.

— Я же просила…

— Я буду осторожнее. — Он рассмотрел порез, повернув ладонь к солнцу, — надо обработать.

— Там не сильно…

— Ты не дома! Не бойся, я осторожно. И перевяжу нормально. А то это не повязка, а… — он принялся обрабатывать ранку.

Руки его оказались до обидного ловкими и сноровистыми. Уже через пару минут он склонился над нею, помогая зубами разорвать бинт.

— Ну вот! А ты боялась…

— Надеюсь, я не пожалею об этом, — сказала она одними губами, скорее для себя, потому что он не мог этого ни услышать, ни понять, и обвила его шею руками…

— …Вот это правильно, — почти простонал он, ощутив теплые податливые губы.

Она потянула вверх его футболку, и он с горячей поспешностью помог ей, выдохнув сквозь зубы, когда она прошлась по обнаженной коже быстрыми пальцами. Пуговки угрожающе затрещали под его нетерпеливыми руками, пришлось помочь расстегнуть их дрожащими пальцами. Он столько раз вспоминал ее после той новогодней ночи, а сейчас его чуть не трясло от нетерпения, пока ее тонкие пальцы едва справлялись с одеждой.

Он опасался, что слишком нетерпелив, но она оказалась готова принять его, и лишь едва слышно ахнула, когда он вошел в нее.

— Мне нравится это слышать, — прошептал он ей в губы, услышав ее тихий отклик. — Только это…

Она удивила его своей страстностью, в попытке насытиться прижимаясь к нему все теснее, а когда вскрикнула, он просто не мог больше совладать с собою.

…Страсть отступила, и Даша вдруг ощутила, как царапает щеку сухой стебель, как холодит разгоряченную кожу прохладный ветер. Счастье ускользало, как уже было однажды.

Она высвободилась из объятий, дрожа от внезапного озноба.

— Не уходи, — услышала ленивый, все еще глуховатый голос, но не ответила и не шевельнулась.

Даня сел, привлекая ее к себе, согревая. Руки эти были сильны и бережны, так хорошо, так спокойно. Хотелось замереть, укрыться от действительности. Но момент безрассудства остался в прошлом, все это самообман, с его стороны ничего не изменилось. А вот ее сердце, похоже, снова разбито. Как глупо влюбиться в парня, который любит другую. Как глупо. Она отвернулась.

— Даш, ты чего, плачешь, что ли?

— Нет, конечно, — она произнесла это довольно спокойно, хотя бы голос ей еще не изменил. В отличие от рассудка.

— Посмотри на меня.

Даша не на шутку испугалась — что, если он все поймет? Если она могла как-то скрывать свои настоящие чувства, то сейчас… Она не повернула головы, едва заметно качнув ею из стороны в сторону.

Он сам обхватил ее за талию и повалил на спину, и тогда она закрыла лицо руками. Данил с легкостью отнял ее ладони от лица — ей ничего не оставалось, как просто зажмуриться.

Увидев, что никаких слез нет, Данька облегченно вздохнул.

— Дашка, ты чего?

— Ничего.

— Посмотри на меня.

— Отстань.