Пари со скуки

Шиндо сидел на своей постели, обхватив колени руками и опустив на них подбородок, смотрел фильм. Опрометчиво брошенные другом слова, снова вынудили его думать о том, о чём не хотелось бы. Чтобы избежать вопросов Ферида, почему он опять не в настроении и не хочет завалиться в клуб, Микаэль предпочел закрыться в своей комнате. Никого не хотелось видеть, ничего не хотелось говорить. От того, что он смотрел, и вовсе хотелось блевануть. Если у них все так просто, захотел – трахнул и оба согласны, тогда почему у него такая сложная ситуация? Если тут двое, повстречавшись впервые, даже не разговаривая друг с другом, просто оказались один на один далеко от цивилизации, без каких-либо обсуждений и чувств, тупо начали трахаться, когда стало невмоготу, то отчего же в жизни все не происходит так легко? Не так-то просто заставить кого-то лечь под тебя, особенно, когда этот человек такого же пола. Но, блин, может заставить и просто, а вот полюбить…

Светящийся экран плазмы, единственный источник света в его спальне и именно на него устремлен флегматичный взор синих глаз.

Почему эти двое начали трахаться? По любви? Так они даже не знают друг друга, какая в хрена любовь, что за муть? Видно же, что они ничего друг к другу не чувствуют, кроме, может быть, похоти, да и она не прослеживается. Ничего, абсолютная пустота. Однако же сам Мика и на это не может рассчитывать. Ему от Юу не достанется даже пустоты, лишь неприязнь. А как было бы здорово, если бы Юу смог вот так же, как эти парни, принять Мику без всяких разговоров и просто дать ему доступ к своему телу и душе.

Черт и какой кретин решил, что парни не умеют чувствовать? Что у них все должно быть на уровне животных? Ведь им, в некотором роде, тоже нужно понимание и любовь. Не так просто сошлись-трахнулись и все довольны, нужно что-то еще. Нужно испытывать что-то к человеку, нужно тоже хотеть быть с ним, чтобы удовлетворять себя не только физически, но и морально.

– Что за тупая ебля? – раздраженно фыркнул Мика, делая звук потише, чтобы не дай бог Батори не услышал, доносящиеся из его спальни мужские постанывания.

«Хрень какая-то», он снова опустил подбородок на скрещенные руки, лежащие на коленях. Если это самый лучший и душевный фильм про геев, тогда ему их становится действительно жалко. Парням нечего смотреть.

Внезапно дверь открылась. Мика подскочил на месте и немедля кинулся к пульту, чтобы выключить телевизор, ибо, если друг узрит, каким просмотром он себя балует в ночное время суток, будет полный аут.

– Стучаться надо, – недовольно бросил Микаэль, усаживаясь обратно на постель.

– С чего бы это вдруг? – ухмыльнулся Ферид, плавно направляясь к Мике и усаживаясь на край кровати. Тут его взгляд упал на коробку от диска. У Мики все сжалось внутри, когда Батори взял ее с тумбочки. Вот кретин, совсем забыл. Тем временем, Ферид поглядел на название, на обложку и обратил слегка удивленный взгляд на друга.

– «Горбатая гора»?

– Да, тебе-то что? – Мика привстал и выхватил из руки друга коробку и, открыв ящик прикроватной тумбочки, бросил ее туда и захлопнул дверцу. Черт, хоть бы внешне его смущение не было видно, хорошо в комнате достаточно темно. И подумав об этом, Микаэль тут же включил настольную лампу, а то находиться рядом с другом после подобного фильма в полутемной комнате, уже как-то по- идиотски.

– С каких пор ты балуешь себя подобным? – усмехнулся Ферид, опираясь позади себя руками и бросая на товарища лукавый взгляд.

– Стало интересно, вот и все, – Мика отвел взгляд в сторону. «Твою мать, сейчас только его подколов не хватало для полного счастья. Нахрен он вообще стал смотреть эту муть, тем более, когда Ферид тут, за стеной?»

– Твой внезапный интерес к подобным вещам вызывает подозрение, – его глаза сузились.

– Ерунда. Для общего образования, – фыркнул Шиндо.

– Для общего образования, нормальные люди «Дискуссии о разведении хомячков» по пятницам смотрят, а не вот это, – хмыкнул Ферид, кивая в сторону плазмы. – Если только…

Шиндо поднял на него взгляд. Испытующий взор товарища, заставил его ощутить себя полным дураком, безнадежно втрескавшимся в своего знакомца и пытающегося разобраться в этих чувствах, просматривая низкопробную картину, режиссер которой ни хрена не разбирался в этой тематике или был бревном по жизни.

Батори слабо усмехнулся и перевел взгляд на пол.

– Ты тогда сказал о потере, а теперь я застаю тебя за фильмом о гомосексуалистах… – медленно изрек он. – Я уже молчу о твоем поведении в целом. Ты так изменился в последнее время…

– Ферид, – Микаэль провел рукой по волосам, не зная, что сказать в ответ.

– Ты уже не тот жизнерадостный Микаэль, которого я знаю всю свою жизнь, – неторопливо произнес парень с серебристыми волосами, свободно лежащими на спине, а после прямо взглянул на приунывшего товарища: – Причина в нём?

Мика молчал, опустив лоб на скрещенные в замок пальцы.

– Я не знаю, как ответить тебе, – глухо сказал он, наконец, подняв голову.

– Да что тут отвечать, – безрадостно усмехнулся Батори, взглянув вверх. – Всё с тобой понятно.