Парящая для дракона

Впрочем, до Ингрид мне действительно нужно принять душ, а еще нужно пожелать Торну доброго утра. И созвониться с Эльдой и Кори по поводу тренировок, которые можно будет начать после восстановительных процедур. Времени не так много, но оно есть, и я уверена, что все будет хорошо, и что в Рагране у меня все получится.

А ведь в Рагране я уже официально буду невестой Торна… В смысле, наша официальная помолвка состоится в его резиденции, и мне еще нужно платье. Которое готовила Ингрид и с которой мне все-таки надо помириться. Хотя бы ради отца.

Я открываю сообщения, чтобы написать «Доброе утро, Дракон», и замираю. Потому что первым (с незнакомого номера) высвечивается:

«Спроси у своего будущего мужа, почему Бена вынуждают покинуть страну».

С Ингрид я так и не помирилась, а судя по тому, каким взглядом она на меня смотрит, она либо выпытала у Сильви, где та была утром, либо… я не представляю, что там еще «либо», поэтому предпочитаю молчать и пить кофе. Нас отвозил Хестор, а сопровождали Крейд с компанией, потому что Торну пришлось задержаться. Теперь мы сидим в ВИП-зале телепорта и ждем его.

На самом деле я бы предпочла поругаться с Ингрид, чтобы не думать о сообщении, которое упало мне сегодня в мессенджер. Теперь слова Бена «этого ты у меня отнять не сможешь» воспринимаются совершенно иначе. По-хорошему, мне не надо об этом думать, по-хорошему, это меня не касается. Но я все-таки думаю и верчу телефон в руках да тех пор, пока он не выскальзывает и не падает прямо к моим ногам.

Ингрид награждает меня очередным убийственным взглядом, но мне не до нее. Я наклоняюсь, чтобы поднять смартфон: экран выжил. А когда поднимаю голову, вижу Торна — он только что вошел и о чем-то говорит с Крейдом. Тот кивает и покидает ВИП-зал, остальные мергхандары подбираются, готовые нас сопровождать.

— Добрый день, — Торн шагает к нам. — Лаура. Ингрид. Сильвана.

Я бы предпочла, чтобы мое имя как-то выделили из списка, но достаточно сложно поздороваться со всеми иначе. Тем более что меня однозначно выделяют взглядом и прикосновением пальцев к ладони, от которого на коже уже привычно вспыхивают ледяные искры.

Мы проходим кольцо телепорта, и только когда Ингрид и Сильви расходятся по комнатам, говорю:

— Я скучала.

Торн награждает меня коротким взглядом.

— Как все прошло? Я имею в виду, со Стенгербергом.

— Хорошо.

— Хорошо?

Мы останавливаемся в дверях, хотя я не понимаю, почему мы останавливаемся в дверях. Точнее, понимаю. Моя репутация, да. Но здесь же никого нет!

— Лодингера нашли? — спрашиваю я.

— Нет. Окрестности пустошей до сих пор прочесывают.

— Торн…

— Сейчас пойдем к Верражу. Заново знакомиться.

Кажется, впервые за долгое время он улыбается, холод в его глазах уступает место знакомому мне чувству, которое я видела в домике на курорте.

— Да. Я помню.

— Для начала мне надо переодеться, Лаура.

— Торн.

Он уже почти развернулся, чтобы уйти, когда я показываю ему телефон.

— Это послание больше для меня, но тебе стоит это увидеть.

Его взгляд впивается в две короткие строчки и снова становится холодным. После чего Торн шагает к двери в мою комнату, пропуская меня вперед.

— Тебя это волнует? — спрашивает он, когда нас отрезает от мергхандаров.

— Что? — переспрашиваю я.

— То, что он должен уехать из страны.

Я приподнимаю брови.

— Меня волнует то, что мне пишут такие сообщения.

Торн смотрит на меня очень долго и очень пристально. После чего произносит

— Мильда Хайц уже уволена.

— Тебе не кажется, что ты слишком разбрасываешься людьми?

— Я не собираюсь держать рядом тех, кто способен подставить в любой момент.

— Вряд ли это написала Мильда Хайц.

— Ты права. Это сообщение дело рук Эллегрин.

— Она совершенно не стесняется мне об этом писать, правда?

Взгляд его становится еще холоднее.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что Эллегрин по какой-то причине считает, что мы с тобой не пара, и при каждом удобном случае сообщает об этом мне.

— Ее я уволить не могу. Только запретить ей въезд в Хайрмарг, что по определенным политическим соображениям не совсем верный ход. Но если тебе так будет спокойнее, я это сделаю, Лаура.

— Я не хочу, чтобы ты ей что-то запрещал. Мне непонятно, по какой причине она продолжает считать меня соперницей.

— Ты намекаешь на то, что я раздаю ей авансы?

— Нет, Торн, я не намекаю. Я спрашиваю прямым текстом. Почему Эллегрин считает возможным делать все, что ей угодно, а Бенгарн Эстфардхар должен уезжать из страны исключительно потому, что он покатался со мной на коньках.

Тишина, воцарившаяся после моих слов, оказалась слишком тяжелой. Еще тяжелее оказались слова:

— Я не обязан перед тобой объясняться, Лаура.

Настолько тяжелой могла бы оказаться сошедшая с гор лавина.

— Нет?

— Нет. Эстфардхар знал, что делает.

— Я же говорю, он не знал, — складываю руки на груди. — Никто не знал. В тот вечер

— Довольно. Мы не станем обсуждать мои решения ни сейчас, ни когда-либо впредь. Переодевайся, через полчаса пойдем к Верражу.