Парящая для дракона

Па ощущениям Ландерстерг прислал мне килограмм десять льда из личных запасов.

Прошествовав с подарком к себе, я поставила коробку на пол и обнаружила прикрепленную к банту карточку, которая гласила: «Предлагаю встретиться завтра за ужином и обсудить компромисс».

Компромисс? Ха! Драконья жопа тебе, а не компромисс. Раньше надо было думать.

С этой мыслью я посмотрела на коробку. Если я ее открою, на компромиссный ужин меня все равно никто идти не заставит. И завязать бант так, как он сейчас завязан, я точно смогу. Чтобы отправить подарок обратно.

Легко потянула ленту, коробка зашуршала… и подпрыгнула.

Я вскрикнула и шарахнулась назад, крышка слетела, а прямо на меня выскочил белоснежный голубоглазый виаренок.

Глава 11

— Мы не можем его оставить!

— Ее, — автоматически поправила я.

С тех пор, как зверюга ушастая залезла ко мне на руки (сама, между прочим), предварительно обнюхав мои ладони, а после начала вирчать так, что у меня заложило уши, я уже не представляла, как с ней расстаться. Мне было совершенно без разницы, что это подарок Ландерстерга, и что у Ингрид аллергия (именно по этой причине у меня до сих пар не было виари). Сколько я себя помню, я просила ее у отца, обещала, что сама буду гулять, заботиться, возить к ветеринару на плановый осмотр и покупать корм за свои карманные деньги, но он оставался непреклонен. Что касается Ингрид у нее была аллергия на все, что могло случайно или не очень повредить ее роскошный дом, оставить шерсть или запах, и если честно, я вообще не была уверена, что она существует. Аллергия то есть.

То, что Ингрид сейчас показательно чихнула — не в счет.

— Она наверху, — напомнила я. — И я несла ее в коробке, так что шерсти здесь не осталось.

— Кто вообще додумался прислать тебе этот кошмар?!

— Ландерстерг.

Ингрид открыла рот. Потом закрыла.

Почти сразу, как я поднялась с подарком к себе, ко мне заглянула Сильви. Подозреваю, что с подачи Ингрид (сама она была слишком роскошна, чтобы лично интересоваться тем, кто и что мне прислал). После того, как Сильви попыталась погладить виаренка, а она попыталась цапнуть ее за палец, в нашем лагере убыло, то есть Сильви тоже сейчас смотрела на меня драконом.

А я думала о том, что возьму мою девочку и уйду, если мне не разрешат ее оставить.

У виари оказались огромные голубые глаза с сиреневым оттенком, Большая редкость даже для породистых зверей, и детский пух, который потом станет шерстью. Сейчас она спала на моей подушке, и я готова была покусать любого, кто скажет, что я должна с ней расстаться.

— Думаю, мы могли бы ее оставить, — изрекла, наконец Ингрид. — Только если она будет жить в твоей комнате. И ты будешь предупреждать, когда ведешь ее на прогулку, чтобы я могла уйти.

На этот раз не успела ответить я: хлопнула дверь, и в холле раздались шаги. Я опередила всех желающих, стрелой вылетела к отцу. Он выглядел уставшим и раздраженным, хмурый — брови сходятся на переносице, глаза сверкают. Заметив меня, он туг же изменился в лице.

— Лаура…

— Пап, на пару слов. Реально на пару.

— Раз, два?

— Примерно так, — я улыбнулась. — Не хочу оставлять наш разговор на той ноте, на которой он состоялся.

Мы снова прошли в кабинет, с той лишь разницей, что сегодня я вошла первой и прикрыла окно, которое, видимо, забыла закрыть наша домработница. Из-за этого кабинет напоминал пустоши или владения ледяных драконов. Ну или квартиру Ландерстерга, что в общем-то то же самое.

Заметив, что я поежилась, отец набросил мне на плечи пиджак и включил обогрев. Дисплей на стене мигнул красным, после чего показал температуру пятнадцать градусов и ту, которую выставил отец — двадцать три.

— Сейчас прогреется, — сказал он. — Я все время удивляюсь: ты с детства живешь в Хайрмарге, но все равно мерзнешь.

— Это врожденная особенность…

— Дело в твоей матери. — Он вздохнул, но так и не сел в кресло. Потер виски, устало взглянул на меня. — Сколько себя помню, Оррис здесь мерзла. Она приехала учиться и осталась, потому что мы познакомились… Но каждый раз зимой, когда мы выходили на улицу, она мерзла. Во что бы ни была одета. Она была такая… нежная и хрупкая.

В голосе отца звучало столько боли, что я сбросила пиджак на стул, подошла и просто его обняла. Он притянул меня к себе, неловко погладил по спине и отстранился.

— Прости, Лаура, я не должен был такого тебе говорить. Это я ее не уберег.

— Не ты. Просто так получилось, — сказала я, глядя ему в глаза. — Пап, я знаю, как ты ее любил. И я тоже ее люблю, хотя ни разу не видела. Просто… давай будем помнить это всегда. Ее нет с нами, но мы есть друг у друга. Понимаешь? Я бы хотела, чтобы так было всегда.

Отец внимательно на меня посмотрел.

— Так и будет всегда, Лаура.

— Я надеюсь. Тяжелый день?

Он махнул рукой.

— Расскажешь?

— Снова Лодингер. Я отказался его брать, у него нелады с головой и еще большие с законом. Будут, если он продолжит в том же духе.