Парящий тигр

И он открыл — сначала второй, потом третий. А потом по очереди вынул замки из петель и отдал Сикстине, а она положила их на землю.

— Открывай, — приказала она.

Сердце у Роба бешено заколотилось, чуть не выскакивая из груди.

— А вдруг он нас съест? — спросил он.

— Не съест, — ответила Сикстина. — Он нас не тронет. Из благодарности. Ведь мы — его освободители.

Роб распахнул дверь.

— С дороги! В сторону! — закричал он, и они оба, отбежав подальше от клетки, затаились в ожидании.

Но тигр их совершенно проигнорировал. Он продолжал ходить взад-вперёд, не обращая внимания на открытую дверь.

— Эй, выходи! — крикнул ему Роб.

— Ты свободен, — прошептала Сикстина.

Но тигр даже глазом не повёл.

Сикстина подкралась обратно к клетке, схватилась за сетку и начала трясти.

— Выходи! — завопила она. — Иди сюда, — позвала она Роба. — Помоги мне. Помоги сделать, чтоб он вышел.

Роб тоже схватился за сетку и потряс её изо всех сил.

— Беги! — велел он.

Тигр замер и уставился на двух детей, висевших на клетке, точно обезьянки.

— А ну брысь! — Роба вдруг охватила ярость.

Он тряс клетку изо всей мочи, вопил, улюлюкал, а потом вдруг откинул голову и завыл, глядя в небо, набрякшее дождём небо, и от этой бесконечной серой пелены ярость его стала ещё сильнее, и он завопил ещё громче — прямо в тучи. И не переставая тряс клетку.

Внезапно ему на руку легла ладонь Сикстины.

— Тсс! — шепнула она. — Он уходит. Смотри.

Они смотрели во все глаза, а тигр с осторожностью и величавой грацией вышел из клетки и ступил на землю. Сначала он задрал морду кверху и принюхался. Потом сделал шажок-другой. Потом снова остановился и замер. Сикстина хлопнула в ладоши. Обернувшись, тигр посмотрел на них в упор сверкающими жёлтыми глазами. И бросился бежать.

Тигр бежал так быстро, что Робу показалось, будто он летит. Мышцы его двигались плавно и мерно, точно могучая река. Даже не верилось, что этот зверь вообще мог сидеть в клетке. Ему это не пристало.

Огромными прыжками тигр нёсся по высокой траве прочь от Сикстины и Роба. Он был, словно огненное солнце, которое то всходило, то заходило, а Роб глядел ему вслед, и его сердце поднималось и опускалось вместе с тигром. Точно в такт.

Глава 28

— О! — произнесла Сикстина лёгким-лёгким голосом, который так нравился Робу. — Вот видишь? Мы всё правильно сделали. Мы всё сделали правильно.

Роб кивнул. Но отчего-то он вдруг увидел — не наяву, но отчётливо — маленькую вспышку… зелёную… Попугайчик по кличке Сверчок.

— Ты о чём? — спросила Сикстина. — О чём ты сейчас думаешь?

Роб покачал головой:

— Так. Ни о чём.

— Ро-о-оберррт! — Крик раскатился над лесом со стороны мотеля.

— Это мой отец! — всполошился Роб. — Меня отец зовёт.

Потом они услышали голос Уилли Мэй.

— Господи Иисусе! — вопила она дико и пронзительно. — Дети! Где вы?

И тут раздался выстрел.

Роб и Сикстина ошеломлённо застыли, не отозвавшись. Но вот Уилли Мэй выбежала из сосняка, увидела их и обессиленно остановилась.

— Слава тебе Господи! — выдохнула она, взглянув в небо. — Целые, невредимые дети! Спасибо Создателю! Идите ко мне скорее, — позвала она и широко раскинула руки. — Идите сюда!

Роб двинулся к ней. Ему хотелось объяснить, что она неправа. Что он вовсе не чувствует себя целым и невредимым, что он совсем другой… Но сил говорить не было. Он мог только передвигать ногами… правая… левая… снова правая… левая… Он мог только идти вперёд, к Уилли Мэй.

Уилли Мэй повела их к мотелю. И на полпути, увидев тигра и стоящего над ним отца с ружьём в руках, Роб почувствовал, как его распирает гнев, огромный и могучий, как сам тигр. Даже больше чем тигр.

— Ты его убил, — сказал Роб отцу.

— Другого выхода не было, — ответил отец.

— Но это был мой тигр! — закричал Роб. — А ты убил его! Убил моего тигра!

Роб набросился на отца с кулаками. Колотил, бил, разил, лягался. Отец стоял непоколебимо. Как стена. Поднял ружьё над головой и, широко открыв глаза, стоически, не мигая, принимал удары.

Роб понял, что кулаки не помогут. И тогда он сделал то, чего даже сам от себя не ожидал. Он открыл чемодан. И слова, напружинившись, начали вылетать из-под крышки, раскручиваясь в воздухе:

— Почему умерла она, а не ты?! — кричал Роб. — Почему? Я тебя ненавижу! Ты мне не нужен! Мне нужна она! Только она!

Мир замер, и всё внутри мира тоже замерло.

Роб смотрел на отца.

Отец смотрел на Роба.

— Как её звали?! — крикнул Роб в тишину. — Произнеси её имя!

— Каролайн, — прошептал отец, по-прежнему не моргая и держа ружьё над головой.

И от этого слова, от этих звуков, от маминого имени мир снова ожил и стал потихоньку набирать скорость, словно старая скрипучая карусель. Отец опустил ружьё и притянул к себе Роба.

— Каролайн, — шептал он, — Каролайн, Каролайн, Каролайн…

Роб уткнулся в отцовский живот. От его рубашки пахло потом, скипидаром и зелёными листьями.

— Мне без неё так плохо, — произнёс Роб.

— Мне тоже, сынок. — Отец прижал Роба к себе ещё крепче. — Но её больше нет. Нет ни у тебя, ни у меня. У меня есть только ты, а у тебя — только я. Будем обходиться тем, что есть. Надо научиться жить друг с другом…