Пария

— Джейн была беременна, — упрямо скрипела Констанс. — Сама идея позволить беременной женщине сесть за руль, уехать так далеко, да во время метели… совсем одной, без какой-либо опеки, в то время как ты сидел себе дома и глазел на какой-то идиотский хоккей… По-моему, это была преступная неосторожность. Это было обычное преступление.

— Констанс! — прикрикнул Уолтер. — Довольно упреков! Это уже в прошлом.

— Он ее убил, убил их обоих, — скулила Констанс. — А я еще не должна волноваться? Моя единственная дочь, мое единственное дитя. Моя единственная надежда на внука. Все потеряно из-за хоккея. Все потеряно из-за мужа, который был слишком ленив и небрежен, чтобы проследить за своей женой и ребенком.

— Констанс, — сказал я. — Выметайся из моего дома. Уолтер, забери ее отсюда.

— Что? — переспросил Уолтер, словно не расслышал.

— Я сказал, чтобы ты ее отсюда забрал. И не привозил больше. Никогда. Еще и пяти минут не прошло, как она здесь, а уже начинает свое. Может, до нее наконец дойдет, что никакой метели не было, когда Джейн поехала к вам. И что если кто-то виноват, то скорее ты, если разрешил ей возвращаться домой, когда погода ухудшилась. И может, до нее наконец дойдет, что я потерял намного больше, чем вы. Я потерял жену, девушку, которая была моей подругой жизни, и сына. Так спокойной ночи, хорошо? Мне жаль, что ты напрасно старался, но я не собираюсь больше выслушивать инсинуации и оскорбления от Констанс, это все.

— Послушай, — запротестовал Уолтер, — мы все перенервничали…

— Я не перенервничал, — ответил я. — Я просто хочу, чтобы ты забрал отсюда Констанс, прежде чем я сделаю что-нибудь невежливое, например, выбью ей все зубы.

— Как ты смеешь так говорить со мной? — взвизгнула Констанс и встала. Уолтер тоже встал, потом сел и снова встал.

— Констанс, — с мольбой обратился он к ней, но Констанс была слишком взбешена, чтобы ее что-то могло смягчить.

— Даже ее дух не находится в безопасности под твоей опекой! провизжала она, угрожая мне когтеподобным пальцем. — Даже когда она умерла, ты не способен ее опекать!

Она ринулась к двери. Уолтер повернулся ко мне и бросил на меня отчаянный взгляд, означающий, насколько я его знал, что он частично осуждает Констанс за ее мерзкое поведение, а частично — меня, за то, что я снова вывел ее из равновесия.

Я даже не потрудился встать с кресла. Мне следовало догадаться, что этот вечер закончится очередной истерикой. Я потянулся за бутылкой „Шивас Регал“ и снова наполнил свой бокал почти до краев.

— Я пью, — сказал я булькающим голосом старого алкаша, — чтобы забыть.

— О чем ты хочешь забыть? — тут же переспросил я сам себя и ответил сам себе: — Не помню.

Но в ту же секунду я услышал яростный стук в парадную дверь. Уолтер снова появился в гостиной.

— Извини, — сказал он. — Дверь не открывается. Я не могу ее открывать.

— Не извиняйся, Уолтер, просто прикажи ему открыть дверь! провизжала Констанс.

Я со скукой поднялся и подошел к холлу. Там стояла Констанс, гневно уперев руки в боки, но я не обратил на нее внимания, поскольку меня прежде всего поразило ощущение холода. Неожиданного и непонятного холода.

— Уолтер, — сказал я. — Заметно похолодало.

— Похолодало? — он нахмурил лоб.

— Не чувствуешь? Температура упала.

— Может, ты наконец милостиво соизволишь открыть дверь? — прошипела Констанс. Я поднял руку, чтобы утихомирить ее.

— Послушайте! Слышите что-то?

— Уолтер, о чем он говорит? Ради бога, прикажи ему открыть дверь. Я вне себя, и я хочу вернуться домой. Я не хочу оставаться ни секунды дольше в этом ужасном мрачном доме.

Уолтер тихо произнес:

— Я слышу какой-то шепот.

— Я тоже, — поддакнул я. — Откуда он, по-твоему, доносится?

— Наверно, сверху, — ответил Уолтер, поглядывая на меня посветлевшим взглядом. Сейчас он совершенно забыл о Констанс. — Так это то? Это так и начинается?

— Да, — подтвердил я. — Холодно, шепот, а потом духи.

— Если ты тут же не откроешь дверь, скотина, — проскрипела Констанс, — то, клянусь Богом, я…

— Констанс, заткнись! — прорычал Уолтер.

Констанс уставилась на него широко открытыми глазами. Я подумал, что, наверно, за тридцать пять лет их брака Уолтер ни разу не осмелился так заговорить с ней. Я посмотрел на нее с кислой усмешкой: держи рот на замке, если не хочешь схлопотать.

— Ох, — выдавила Констанс в крайнем ошеломлении, а потом еще раз повторила: — Ох!

Шепот не стал громче, но, казалось, окружал нас, так как иногда доносился со второго этажа, иногда из библиотеки, а потом раздался совсем близко, за нашими спинами. Мы все напрягали слух, но напрасно пытались различить слова: это была длинная, темпераментная, прерывистая дискуссия на неизвестном языке. Однако мы безошибочно ощущали в ней что-то похотливое, как будто кто-то шепотом рассказывал о каких-то сексуальных извращениях или ужасных пытках, радостно описывая их в мельчайших подробностях.