Парикмахерские ребята

Я схватил за ножку ближайший стул, закрутил над головой и заорал "устрашение". "Устрашение" даже куафера может на секунду парализовать, если он не готов. Это такой крик, ему нас учат специально. То, что сейчас в стеклах за "устрашение" выдают, - совсем не то, кривлянье одно, глупость одна позорная.

Я заорал "устрашение", но, конечно, никого не собирался крушить, хотя злость против воли накапливал - такой крик. Я только хотел переключить внимание на себя. И они все повернулись ко мне, а я уже бежал, до боли в плече вертя стулом, я подбежал к ним, отшвырнул дю-А за спину, он от моего крика совсем обмяк.

- Что же вы все на него-то? Давайте со мной, со мной не так подло будет.

И тогда меня стали успокаивать, что я не так понял, что никто ничего такого, и за кого это я их принимаю, как я подумать мог. Им стало стыдно, они опомнились, и на этом можно было бы кончить, но я (сам от себя такого не ожидал) сказал им, негромко и медленно, злобно чеканя каждое слово:

- На всякий случай прошу запомнить: дю-А под моей защитой.

У куаферов нашего поколения такие ритуалы не слишком распространены. Из моды, что ли, повыходили? Но я-то был воспитан на куаферах не нашего поколения, я в них еще ребенком играл и цену только что произнесенной формуле знал прекрасно. Теперь никто не мог тронуть дю-А безнаказанно, за каждую обиду я должен был платить обидчику вдесятеро. Я еще никого не брал под защиту - странное чувство. "Дурак ты, дурак, - сказал я себе тогда, все еще загораживая спиной математика, - с кем связался, зачем со своей глупостью вылез?" И тут только дошло до меня, что именно этого я и хотел, давно уже, именно об этом мечтал, непонятно из-за чего: то ли подружиться хотел с ним, то ли жалел его, то ли злился, что он не пожал мне руку на старте.

А математик при всеобщем смущении поплелся к выходу, а у двери остановился и, оскалясь, как загнанный кот, просипел:

- Опять вы в мои дела лезете. Не суйтесь ко мне со своей защитой. Куафер.

Тогда только я заметил, что все еще держу в руке стул. И шмякнул его об пол.

Будь я настоящий рассказчик, я знаю, что сделал бы. Я бы никогда не начинал всю эту историю со встречи с дю-А теперешним, я бы ее приберег под конец. И вообще рассказывал бы все по порядку. Начни я рассказывать сегодня, а не полторы недели назад, я бы тоже не начал с того, с чего начал, но полторы недели назад больше всего меня занимала именно встреча с дю-А, это сейчас мне о ней уже как-то не интересно.

Я еще не рассказал о том, что произошло в самом начале пробора, точнее, не в самом начале, а когда мы начали переинвентаризацию островной биоструктуры и выпустили на съемку первые тысячи "стрекоз". Мы наткнулись тогда на остатки чужого лагеря, совсем еще свежие. Два квадратных следа от стандартных домиков-эспрессо на восемь человек, круг выжженной травы от атмосферника, подземный ангар для "Птичек", там же - отсек для прочей машинерии, там же еще один отсек, тщательно выметенный и обильно политый отпугивающим одорантом - очень, скажу я вам, странный отсек, - и неподалеку забросанная лапником взлетная дорожка, все для тех же, конечно, "Птичек". И масса неубранного мусора - вот, кажется, все, что там было. О том, кто оставил следы, особенно гадать не приходилось. У нас даже и сомнений никаких не было - охотники за ведмедями, или по-научному бовицефалами. Я о бовицефалах уже говорил, кажется: у них ценная шкура. Да и вообще получить крупных представителей внеземной фауны - так они в статьях называются - в наше время есть масса желающих: ученые самых разных мастей, любители всяких диковинок, хозяева частных зоопарков - долго перечислять.

Следы охотников на планетах, подписанных к колонизации, - не редкость, и мы их, бывало, встречали, но никогда эти следы не были такими свежими. Создавалось впечатление, что кто-то их спугнул, и потом мы поняли, кто наши же квартирьеры. Они прибыли на Галлину на сто восемьдесят часов раньше срока, когда их, видно, не ждали. Может быть, охотники приняли их за космополовцев, может, просто струхнули, во всяком случае, в спешке сложили базу и унесли ноги, кое-что при этом забыв.

Потому что через день после находки лагеря наши "стрекозы" обнаружили на южном конце острова "Птичку": та стояла с поднятыми крыльями, готовая к взлету. "Птичка", нам потом рассказывали механики, которые ее осматривали, была совсем новенькая, и двух сотен часов не налетала, и не взлетела она, потому что лопнула у нее панелька одна в блоке подачи энергии - с этим блоком вечно что-нибудь приключается. У нее лопнула панелька, и ее бросили, хотя починить ее даже не смыслящему ничего в технике - пустяковое дело: диагностика работала у нее отлично. Ее, наверное, бросили потому, что запасной панельки такой не нашлось.