Парикмахерские ребята

— Вот именно. Как вы их называете, подгоночные, или, если быть строгим, линейные структуры. Если взять за основу Нуэстра Мадре, то изменить придется только восемь процентов фауны и одиннадцать флоры. Фаги, разработанные для сценария этого типа пробора, как уже говорил командир Федер, не стопроцентны — у нас мало информации. Но в принципе такой процент можно элиминировать и руками, только не уничтожать, а вывозить. Вывезти же можно, как я посчитал, все. Придется, конечно, поработать, но мы здесь для этого и собрались.

Ребята оторопели. Еще никто и никогда не делал на проборах подгоночных биоструктур, да что там — даже в полных списках, выдаваемых интеллекторами для архива, подгоночные не упоминались.

— Бред какой-то, — подал голос Элерия. — Руками. Да он знает, что такое руками? Это что, шутка такая?

— Какие шутки от серьезного человека? — добродушно укорил его Федер. Я внимательно все просмотрел, это замечательный вариант, уникальный. Уровень устойчивости для подгоночной, прямо скажу, небывало высокий. Правда, ниже, конечно, чем на обычных проборах, но для мелких поселений годится.

— Каких еще мелких?

— Для мелких. Для мелких аграрных поселений. — Федер выжидательно посмотрел на дю-А, как бы призывая продолжать.

Тот сухо кивнул:

— Девятьсот, максимум тысяча четыреста человек. Но это один только остров. На всю планету…

— На всю планету несколько больше, — подхватил Федер. — И сроки на пробор небольшие. Вы его спросите, сколько это займет времени, он вам скажет.

— Времени, конечно, это потребует больше, чем обычно.

— Сколько?!

— С учетом новизны биоструктуры, контрольных испытаний и прочего примерно восемьдесят пять лет.

Мы дружно расхохотались. Дю-А такого не ожидал. Он ждал возмущения, протеста, но хохот в его планы как-то не вписывался. Восемьдесят пять лет — это действительно смешно было. Обычный-то пробор занимает от силы полтора года, и то самый трудный, когда под вопросом сама колонизация. Восемьдесят пять лет! Никто и на секунду не мог подумать, что такой пробор и в самом деле может быть каким-нибудь дураком принят.

— Вы все, я думаю, знакомы с Положением! — Дю-А заговорил громко, почти криком пытаясь перекрыть шум. — Оно не эти ваши неписаные кодексы, больше вредные, чем полезные, оно на стеклах записано, и каждый может с ним в любую минуту ознакомиться. Вот оно и есть наш настоящий закон, которому единственному мы должны подчиняться. В Положении, пункт четыре, как вы все помните, записано — проводить биоструктурную обработку с учетом минимального вреда для местной флоры и фауны. Минимального! Только с учетом этого пункта математик имеет право на просмотр вариантов. Только с учетом этого пункта командир пробора имеет право утверждать план обработки. Только с учетом этого пункта куафер обязан действовать. Это единственный реальный, сбалансированный план, который я подпишу.

Хохот увял. Шутка становилась неприличной, я имею в виду не дю-А (он-то вообще не знал, что такое шутка), а Федера.

— Федер, ты что молчишь? Скажи наконец! Кто его вообще в математики пустил, непонятно. Он или идиот, или антикуист — а я, между прочим, предупреждал! — вскочил со своего места Лимиччи.

— Хватит уже, действительно! Времени много, устали все! Федер, говори план пробора, хватит ерунду слушать!

— Я не позволю… — закричал было дю-А, но Каспар, который подобрался к нему вплотную и сидел чуть ли не в ногах у него, вдруг сказал с дурашливым видом:

— Пу-пу.

Дю-А запнулся. Он дико посмотрел на Каспара, попытался что-то сказать, но не сказал. Замороженности как не бывало. Перед нами стоял растерянный, даже запуганный парнишка, совсем не похожий на того строгого, официального лидера, каким он всегда пыжился быть. И мне его даже жалко немного стало. Может быть, потому, что я Каспара терпеть не мог. Потом дю-А все-таки подсобрался, распалил немножко себя (смешно — он распалил себя тем, по крайней мере мне так показалось, что принялся пересчитывать нас глазами) и заговорил снова:

— Я знаю, тут многие против меня настроены, многим не нравится, что я говорю и считаю, но я все-таки пока старший математик пробора и буду настаивать, чтобы… Без моей подписи…